Читаем Монады полностью

1 |00631 Из школы как-то я иду                 А он лежит в нашем подъезде                 В крови на самом на виду                 Изрезанный весь, или вовсе —                 Мертвый                 Не знаю, кто его порезал                 Сам страшный был, почти железный —                 Выжил                 Правда парализовало                 Но дожил почти до 70 лет1 |00632 Беспамятн по квартире бродит                 И мимо унитаза мочится                 Уже ни имени, ни отчества                 Не помнит и безвреден вроде                 Абсолютно                 А уж какой был хват-злодей                 По прозвищу Василь-Индей                 Я-то помню                 Со времен детства моего убогого1 |00633 Средь них бывали и примеры                 Изящества – Ален Делоны                 Прямо                 До женского охочи лона                 Что естественно                 Но и круты, конечно, в меру —                 Били, убивали, но без излишеств                 Я мал был и тогда немного                 Понять мог, но и по сей день                 Встречаю одного такого —                 Чуть сгорбился и поседел                 Но изящен, изящен1 |00634 Я помню, мы переезжали                 В машину вещи погрузили                 Они же кучкою стояли                 И так шутливо нам грозили                 Посмеиваясь                 И поплевывая:                 Что, уезжаешь? далеко?                 И там достанем, не скучай! —                 С тех пор из них я никого                 Нигде уж больше не встречал                 Вымерли, наверное, все<p>Поэт как слабый человек</p>1996Предуведомление

Собственно, все мое творчество посвящено личности поэта как слабого человека, кроме тех произведений, где поэт обозначен как сильный человек, гений и герой. А вот этот образ – наиболее близок мне. Хотя, что тут нового. Всем давно уже известно, что поэт как человек – существо весьма непрезентабельное. Да, но как в анекдоте: Сталин вызывает Кагановича и говорит ему:

– Лазарь Моисеевич, а ведь вы – еврей! – Да это всем известно, Иосиф Виссарионович. – А вот Вячеслав Михайлович говорит, что вы еврей. – Да это всем известно, Иосиф Виссарионович.

Но он как-то особенно на этом не настаивал.

1 |00635 Захожу в одну контору                 Там седая бюрократка                 Я испуганно и кратко                 Излагаю, она кратко                 Говорит мне: Нет! – в ответ                 Господи, так с этим «нет»                 Может быть, и жить-то полегче                 Чем с ответственным и требовательным Да1 |00636 Две девушки сидят и курят                 А ведь места для некурящих                 Я замечаю им изящно                 Это —                 Не понимают или дурят                 Меня                 Что не понимают                 Я повышаю тон, однако                 Оказывается, что – голландки                 Действительно, по-русски не понимают1 |00637 Жду я сына к себе в гости                 Правда, сын – какой он гость                 дашь ему, положим, кости                 Он обгложет одну кость                 Улыбнется, скажет тихо:                 Что, старик, совсем уж плохо                 С тобой                 А?1 |00638 Выпью горького эспрессо                 Тихо соберусь словами                 Прибегут люди из прессы                 Станут мучить и пытать —                 Я – поэт! Я – Бог! Я – тать! —                 Вот кто я!                 Больше нечего сказать1 |00639 Никуда я не спешу                 Отдыхаючи на ложе                 Я лежу себе, лежу                 Вспоминаю вдруг: Мой Боже                 У меня же через час                 Встреча! – с пылу, с горяча                 Лечу                 Лечу —                 Куда лечу?1 |00640 Дома просидел весь день                 И плевал на свою тень                 А быть может кто-то там                 Ждет меня, уже устал                 Может, что-то предложить                 Хотел                 Неземное, чтобы жить                 Мог припеваючи                 А я вот, упустил, как бы наплевал на это
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Партизан
Партизан

Книги, фильмы и Интернет в настоящее время просто завалены «злобными орками из НКВД» и еще более злобными представителями ГэПэУ, которые без суда и следствия убивают курсантов учебки прямо на глазах у всей учебной роты, в которой готовят будущих минеров. И им за это ничего не бывает! Современные писатели напрочь забывают о той роли, которую сыграли в той войне эти структуры. В том числе для создания на оккупированной территории целых партизанских районов и областей, что в итоге очень помогло Красной армии и в обороне страны, и в ходе наступления на Берлин. Главный герой этой книги – старшина-пограничник и «в подсознании» у него замаскировался спецназовец-афганец, с высшим военным образованием, с разведывательным факультетом Академии Генштаба. Совершенно непростой товарищ, с богатым опытом боевых действий. Другие там особо не нужны, наши родители и сами справились с коричневой чумой. А вот помочь знаниями не мешало бы. Они ведь пришли в армию и в промышленность «от сохи», но превратили ее в ядерную державу. Так что, знакомьтесь: «злобный орк из НКВД» сорвался с цепи в Белоруссии!

Алексей Владимирович Соколов , Виктор Сергеевич Мишин , Комбат Мв Найтов , Комбат Найтов , Константин Георгиевич Калбазов

Фантастика / Детективы / Поэзия / Попаданцы / Боевики