Молодые, но взрослые: поиск доверия себе и своим решениям

Джузеппе не позволил отношениям с Витторией изменить себя. Он требовал, чтобы она вошла в его жизнь, почти или совсем ничего не тронув в ней, не осознавая, что в этом случае не имело значения, с ним она или нет.

Он не предлагал ей в дар своей правды, не отдавал ей себя, не позволял ей приблизиться к той точке в себе, куда допускал только меня – максимум на сорок пять минут в неделю.

– Виттория была разочарована тем, что я еще не познакомился с ее друзьями. Они даже немного пошутили над ней, сказав, что, возможно, меня на самом деле не существует, – рассказывал он мне несколько месяцев назад.

Точно так же он не познакомил ее со своей компанией. Ничего не объяснив, позволил считать, что хочет пока иметь свободу действий, еще не готов, пока нужно отложить официальное представление.

Они были вместе уже полтора года. Он сходил с ума от любви к ней (несмотря ни на что, природа его чувств к тебе всегда казалась мне настоящей, Виттория). Но никогда не признавался ей, что не хотел знакомиться с ее лучшей подругой, потому что боялся произвести не лучшее впечатление, и что он до сих пор не отвел ее в кафе в центре, где проводит время с друзьями, – не отвел из страха, из-за того, что не знал, как себя вести, из-за неловкости, ведь он никогда не представлял девушек друзьям.

И таким образом, будучи убежденной, что так и не превратилась для него в достаточно важного человека, Виттория ушла от него…

Я отказалась от роли любовницы

– Итак, дорогая, почему мы здесь?

Передо мной на первой сессии сидит девушка двадцати девяти лет – исключительной красоты, чертами невероятно напоминающая (да что там говорить, просто близнецы) одну известнейшую актрису.

– Думаю, со мной что-то не так. Но я не знаю, с чего начать.

– Если вы не знаете, я точно не могу знать этого за вас. Начните, с чего хотите, а там посмотрим.

София начинает с конца: она жила со своим партнером, они были вместе три года. В последний год она сначала сблизилась, а затем влюбилась в его брата Алессио, который, в свою очередь, влюблен в нее.

София ушла от своего бойфренда, чтобы официально сойтись с Алессио. Она рассказала ему правду и открыла свои намерения и теперь, сидя передо мной, едва может дышать из-за того, как сильно рыдает, говоря мне:

– С тех пор со мной случается приступ паники, даже если я просто слышу имя Алессио. Я больше не хочу его видеть, я не могу этого вынести, я избегаю его уже два месяца и чувствую себя настолько неописуемо ужасно, что не могу подобрать эпитетов ни для себя, ни для своего поведения. Умоляю, помогите мне…

Возможно, это прозвучит банально (это не так), но я не могу не спросить, какого рода помощь нужна: возможно, она хочет, чтобы я помогла ей принять тот факт, что она изменила? Слегка пикантный сюжет ее истории? Ситуацию с Алессио? Я набрасываю гипотезы, можно накидать и другие, но важно одно – все они не имеют значения. Только София может сказать, чего она от меня хочет. Я бы не заслужила ее доверия, если бы предложила ей то, что ей, по моему мнению, будет полезно, упустив возможность дать ей сказать об этом самой.

И неважно, если она сама не знает ответа на этот вопрос.

– На самом деле я не знаю, – отвечает она. – Я уже некоторое время над этим работаю, еще во время пандемии обратилась к одному из ваших коллег, потому что с самого начала, как только я начала встречаться с братом Чезаре, стала испытывать тревогу. Однако мне показалось, что мы остаемся на поверхности, мне было некомфортно, и я прервала сессии. Потом я начала ходить к другому терапевту, потому что не перестала чувствовать себя плохо, постоянно ощущала себя растерянной, грустной и взволнованной. Сейчас в терапии мне комфортнее.

Теперь уж я чувствую растерянность.

Я исключаю возможность, что София говорит обо мне (она говорит обо мне?). Мы знакомы двадцать минут. Если мне удалось завладеть ее доверием, возможно, это самый быстрый союз терапевта и клиента. Я спрашиваю ее об этом:

– София, простите, боюсь, я не понимаю. Вы только что сказали, что попросили меня о встрече, но уже работаете с одной из моих коллег?

– Да. А так нельзя? С другим специалистом я могу встречаться только онлайн, потому что она живет в Риме, а к вам я могу приезжать лично. Я подумала, от терапии будет больше помощи, если посещать вас обеих. Опыт, так сказать, будет более полноценным.

Если среди читателей есть мои коллеги, думаю, они догадаются, о чем я подумала в тот момент: София приходит в мой кабинет, говоря со мной об измене, замешательстве, избегании, выборе. В действительности же София приходит ко мне в кабинет, совершая, по сути, измену.

– Дорогая, а ваш терапевт знает о нашей встрече? Вы говорили ей об этом? И если говорили, что она об этом думает?

– Нет… Она ничего не знает.

– Вот как. А скажите-ка мне… Вам ничего не напоминает эта странная просьба о первичном приеме?