Молодые, но взрослые: поиск доверия себе и своим решениям

В наши дни к беспорядочному и ни на что не годному воспитанию, получаемому в семье и в рамках социального соревнования, воспитанию, из-за которого впору бить тревогу, но которому порой невозможно противостоять, необходимо добавить голос, кричащий в соцсетях о политкорректности. Это, в сущности, жульническое движение, выдающее себя за что-то хорошее. В нем есть ложное я, потому что, по сути, политкорректность применима, когда речь идет о нас, о таких же, как мы, и о делах, которые нас волнуют, – и только когда мы находимся на публике.

Любой из нас наедине с собой (или когда чувствует себя в безопасности) более спонтанен, ведет себя более грязно, менее надуманно, более свободно, политически некорректно, вульгарно, злобно: нам свойственно ошибаться, мы уже об этом упоминали. Что бы вы ни думали, поддержание фасада и внешнего вида требует гораздо больших усилий, чем искренность, которой, однако, мы боимся больше. А в истории человечества страх обыгрывает усилия со счетом десять – ноль.

Моя клиентка Ромина, к которой я испытываю большую симпатию, двадцати семи лет, однажды сказала мне об этом так:

– В офисе я борюсь с дискриминацией и гендерным разрывом при оплате труда, а после работы смеюсь над шутками о меньшинствах. Я смеюсь над ними в одиночку, просиживая в самых трешевых аккаунтах соцсетей, и я бы никогда не позволила себе смеяться над этим публично. Но почему? Почему я не могу над этим смеяться, если меня это смешит? Почему я не могу быть и тем и другим, если чувствую и то и другое?

Действительно, Ромина станет интереснее и гармоничнее, сумей она продемонстрировать все свои ипостаси. Мне об этом известно, потому что в последние годы я видела их все или почти все. Больше всего я смеялась над ее неполиткорректными шуточками, и я же надела на себя кислородные баллоны, чтобы погрузиться вместе с ней в ее бездонные глубины: Ромина, как и все мы, состоит не только из этих двух частей. Иногда создается впечатление, что эти молодые люди на пути взрослого самоопределения состоят из столь многого, что им трудно вместить в себя все это.

Находясь во власти заблуждения, что быть целостным означает быть монолитным, они пребывают в состоянии кризиса идентичности, потому что вместо того, чтобы продемонстрировать им всю сложность их натур, мы обманули их, сказав: выбирайте либо то, либо другое.

Главная сложность – любовь

С ним она или нет?

– Она бросила меня. Она и вправду так поступила. Если мы больше не вместе, может ли она все еще считаться любовью всей моей жизни?..

Виттория была первой девушкой Джузеппе. Они встретились на отдыхе, и именно она сделала первый шаг. Он вечно боялся отказа.

Он бросил ее через две недели после того, как они вернулись с моря в обратно в Варезе[47], на скамейке в саду Эстенси. Джузеппе произнес невероятную речь, боясь, что Виттория бросит его первой, причинив ей страдания. Она, вероятно, не почувствовала, что он лжет. Он поведал, что она гораздо более вовлечена в эти отношения, чем он, из-за этого он чувствует, что должен сделать шаг назад.

Через несколько дней она пришла к нему сама, вся в слезах. Джузеппе решил, что это эмпирически доказывает интерес Виттории к нему. Он использовал это доказательство, чтобы немного успокоить своих приятелей по имени отказ от ребенка и отверженность, и с этого момента они снова сошлись.

Он так и не объяснил ей, что же сначала так испугало его, а потом успокоило. Скорее дал понять, что вручает себя ей. Наконец-то смог убедить себя дать их паре шанс, о котором просила девушка.

Они ровесники. Виттория стала для Джузеппе не только любовью и первым сексуальным опытом, но и лекарством. Он пришел ко мне на терапию из-за гнетущего чувства, что он фальшивка, – он испытывает это, находясь среди других людей, с которыми встречается неохотно. Из-за этого он решил заключить их с Витторией пару в скорлупу. Он старался почти всегда проводить время с ней наедине, потому что встреча вдвоем внушала ему больше уверенности, чем собрания в более широком кругу. Похоже, она, по его словам, не страдала, что они так редко выходили в мир. Она встречалась со своими друзьями, ходила в университет и посвящала время своим увлечениям, то есть самостоятельно вращалась в мирах, альтернативных их паре.

Однако маячившая на заднем плане угроза заключалась не в закрытости Джузеппе, а в стене недопонимания, которую он возводил, чтобы окружить ею свою девушку.

Грозная туча возникла на горизонте из-за того, что он, все время находясь так близко к Виттории, на самом деле оставался очень далеко от нее. Он вынудил ее жить в условиях близости закрытой, симбиотической, дуальной пары, которая не позволяла ей посмотреть на него с нужного расстояния, чтобы действительно разглядеть. Вы ведь знаете, что море по-настоящему можно увидеть только сверху?

Он вел себя так, что их отношения не могли продолжаться долго, в них ни она, ни он не воспринимались как нечто ценное.