Молодые львы

Лейтенант вздохнул. Его лицо было бледно и измято.

— В прошлой войне все было иначе. Мы отступали в полном порядке. Вся моя рота вступила в Мюнхен все еще с оружием в руках. Тогда было гораздо больше порядка, — сказал он, и в его тоне явственно прозвучало обвинение новому поколению Германии, которое не умело проигрывать войну, как их отцы, сохраняя полный порядок.

— Ну что ж, лейтенант, — сказал Христиан. — Я вижу, вы не можете мне помочь. Я должен идти.

— Скажите мне, — произнес старый лейтенант, стараясь задержать Христиана еще на минуту, словно он чувствовал себя одиноко в этом опрятном, чисто вымытом кабинете, с портьерами на окнах, с диваном, обитым грубой материей, и с висящей на обшитой панелями стене ярко-голубой картиной, изображающей Альпы зимой. — Скажите, как вы думаете, американцы могут появиться здесь сегодня?

— Не могу сказать, сударь, — ответил Христиан. — Разве вы не слушаете радио?

— Радио, — вздохнул лейтенант. — Ему трудно верить. Сегодня утром из Берлина передавали слухи, будто на Эльбе идут бои между русскими и американцами. Как вы думаете, это возможно? — с нетерпением спросил он. — В конце концов, мы все знаем, что рано или поздно это неизбежно должно случиться…

«Миф, — подумал Христиан, — все тот же самоубийственный миф». Вслух он сказал:

— Конечно, сударь, я нисколько не был бы удивлен. — Он направился к двери, но, услыхав шум, остановился.

Сквозь открытые окна в комнату врывался быстро нарастающий гул, напоминавший шум приближающегося наводнения. Затем гул резко оборвался и послышались выстрелы. Христиан подбежал к окну и выглянул на улицу. К административному корпусу тяжело бежали два человека в военной форме. Христиан видел, как они на ходу побросали винтовки. Оба они были полные, как будто сошли с рекламы мюнхенской пивной, бежать им было трудно. Из-за угла одного из бараков появился человек в арестантской одежде, потом еще три, потом, казалось, высыпали сотни, и вот за двумя охранниками бежала уже целая толпа. Вот откуда исходил гул. Заключенный, бежавший первым, на секунду остановился и поднял одну из брошенных винтовок. Он не выстрелил, а продолжал преследовать охранников, держа ее в руках. Это был высокий длинноногий человек, и он с ужасающей быстротой настигал бегущих. Он взмахнул винтовкой, как дубинкой, и один из охранников упал. Другой, видя, что до спасительного административного корпуса еще слишком далеко и его догонят раньше, чем он сумеет добежать, просто лег на землю. Он ложился медленно, как слон в цирке, сначала опустившись на колени, а потом, все еще не опуская бедер, прижал голову к земле, как будто стараясь зарыться в нее. Заключенный снова взмахнул винтовкой и прикладом размозжил охраннику голову.

— О боже мой, — прошептал лейтенант у окна.

Толпа сомкнулась вокруг двух мертвецов. Почти бесшумно заключенные топтали два трупа, снова и снова тяжело наступая на них, и каждый отталкивал другого, выискивая хотя бы маленький участок на мертвом теле, чтобы ударить его ногой.

Лейтенант отскочил от окна и, дрожа, прислонился к стене.

— Их одиннадцать тысяч, — сказал он. — Через десять минут все они будут на свободе.

От ворот раздалось несколько выстрелов, и трое или четверо заключенных упали. На них не обратили особого внимания. Часть толпы устремилась в сторону ворот с тем же неясным, монотонным, дрожащим гулом.

Со стороны других бараков появились новые толпы, быстро пробегая перед глазами, как стада быков в испанских кинофильмах. То тут, то там они настигали охранника и сообща убивали его.

Снаружи из коридора послышались вопли. Лейтенант, на ходу ощупывая пистолет и с горечью вспоминая организованное поражение в прошлой войне, пошел собирать своих людей.

Христиан отошел от окна и, проклиная себя за то, что так попался, лихорадочно старался что-нибудь придумать. После всего, что он прошел, после стольких боев, когда приходилось лицом к лицу встречать столько танков, орудий, опытных солдат, попасть по собственной воле в такую историю…

Христиан вышел в другую комнату. Заключенный, который мыл пол, стоял у окна. В комнате больше никого не было.

— Поди сюда, — сказал Христиан. Тот неприязненно посмотрел на него и медленно вошел в кабинет. Христиан закрыл дверь и внимательно оглядел заключенного. К счастью, у него был хороший рост. — Раздевайся, — приказал Христиан.

Методично, не говоря ни слова, заключенный снял обвисшую полосатую бумажную куртку и принялся за штаны. Шум снаружи усиливался, порой раздавались выстрелы.

— Быстрей! — крикнул Христиан.

Человек уже снял штаны. Он был очень худ, на нем оставалось сероватое холщовое белье.

— Подойди сюда, — сказал Христиан.

Заключенный медленно приблизился и остановился перед Христианом. Христиан взмахнул автоматом. Удар пришелся повыше глаз. Человек сделал шаг назад и рухнул на пол. Удар не оставил почти никакого следа. Христиан обеими руками схватил его за горло и поволок к шкафу, стоявшему у противоположной стены. Он открыл дверцы и затолкал потерявшего сознание заключенного в шкаф. Там висела офицерская шинель и два парадных кителя.