Молодые львы

– Живо! Живо! – хрипло прошептал Гарденбург. Приблизившись к нему, Христиан заметил, что глаза его буквально горят от счастья. Лейтенант давно побрился, его фуражка была вся в песке, но выглядел он таким свеженьким, словно проспал десять часов подряд.

– Через минуту все по местам, – приказал Гарденбург. – Без моего приказания никто не должен шевелиться. Первым открывает огонь миномет. Сигнал рукой я подам отсюда.

Стоя на четвереньках, Христиан кивнул головой.

– По сигналу два пулемета выдвигаются на этот гребень и при поддержке стрелков ведут непрерывный огонь, пока я не скомандую отбой. Ясно?

– Так точно, господин лейтенант, – шепотом ответил Христиан.

– Корректировать огонь миномета буду я сам. Минометному расчету все время следить за мной. Понятно?

– Так точно, господин лейтенант, – повторил Христиан. – Когда мы откроем огонь?

– Когда я найду нужным. А сейчас обойдите людей, проверьте, все ли в порядке, и возвращайтесь ко мне.

– Слушаюсь.

Христиан и Гиммлер повернулись и поползли к миномету, около которого рядом с минами скорчились солдаты расчета.

– Если бы только этот ублюдок получил сегодня пулю в задницу, я умер бы счастливейшим человеком на земле, – вполголоса заметил Гиммлер.

– Замолчи, – огрызнулся Христиан, которому стала передаваться нервозность унтер-офицера. – Занимайся своим делом, а лейтенант сам о себе позаботится.

– Обо мне беспокоиться нечего, – обиделся Гиммлер. – Никто не может сказать, что я не выполняю свой долг.

– Никто этого и не говорит.

– Но ты-то хотел сказать, – сварливо ответил Гиммлер, радуясь возможности поспорить со своим постоянным врагом и хотя бы на минуту «забыть о восьмидесяти англичанах, расположившихся в каких-нибудь трехстах метрах.

– Заткнись! – оборвал его Христиан и перевел взгляд на дрожавших от холода минометчиков. Один из них – новичок Шенер непрерывно зевал. Когда он открывал и закрывал рот, его губы нелепо тряслись. Но в общем расчет был наготове. Христиан передал солдатам приказ лейтенанта и, стараясь не пылить, пополз дальше, к пулеметному расчету из трех человек, расположившемуся на правом фланге возвышенности.

Люди и здесь были в готовности. Целая ночь ожидания в непосредственной близости от противника, находившегося сразу за невысоким скалистым хребтом, сказалась на всех. Две разведывательные машины и гусеничный транспортер стояли едва прикрытые небольшой высоткой. Если бы появился английский разведывательный самолет, все пошло бы прахом. Люди то и дело, как и весь вчерашний день, тревожно посматривали на ясное бескрайнее небо, освещенное первыми утренними лучами. К счастью, солнце, пока еще низкое, но уже нестерпимо яркое, поднималось у них за спиной. Еще примерно час оно будет слепить англичанам глаза.

За последние пять недель Гарденбург уже третий раз водил их в тыл английских позиций, и Христиан не сомневался, что лейтенант сам напрашивается в штабе батальона на подобные задания. Здесь, на крайнем правом фланге постоянно меняющейся линии фронта, в безводной и лишенной дорог пустыне, кое-где покрытой колючим кустарником, войск было мало. На большом удалении друг от друга были разбросаны отдельные посты, между которыми бродили патрули обеих сторон, и обстановка была совсем иной, чем у побережья, где проходила важная дорога с пунктами водоснабжения. Там была сосредоточена основная масса войск, а ожесточенный артиллерийский огонь и воздушные налеты не прекращались ни днем ни ночью. А здесь над пустыней нависло тяжелое молчание, насыщенное каким-то тревожным предчувствием.

«Прошлая война, – думал Христиан, – в некотором отношении была лучше. Конечно, и тогда в окопах шла ужасная бойня, но все было как-то более организованно. Вы регулярно получали еду, чувствовали, что все совершается в соответствии с установившимся порядком и даже опасность приходит обычным, известным путем. В окопе над вами не так тяготеет власть вот такого сумасшедшего искателя славы, – продолжал размышлять Христиан, медленно подползая к Гарденбургу, который снова улегся у гребня возвышенности и рассматривал англичан в бинокль. – В шестидесятом году этот маньяк станет, чего доброго, начальником немецкого генерального штаба, и да поможет тогда бог немецкому солдату!»

Не поднимая головы над гребнем. Христиан осторожно опустился на песок рядом с лейтенантом. От листьев полузасохшего кустарника, цеплявшегося за камни, исходил слабый кисловатый запах.

– Все готово, лейтенант, – доложил Христиан.

– Хорошо, – не двигаясь отозвался Гарденбург.

Христиан снял фуражку, осторожно поднял голову и посмотрел через гребень.

Англичане кипятили чай. Из небольших жестянок, наполовину наполненных песком, пропитанным бензином, поднималось бледное пламя. Вокруг с эмалированными кружками в руках стояли люди. Время от времени на блестящей эмали кружек вспыхивали яркие солнечные зайчики, и тогда казалось, что люди вдруг начинают тревожно перебегать с места на место.