Молодые львы

А миф о солдатской дружбе! По дороге в Париж ему одно время казалось, что они с Брандтом смогут стать друзьями. То же самое он подумал даже о Гарденбурге, когда они направлялись по Итальянскому бульвару на площадь Оперы. Однако Брандт получил производство, стал важным молодым офицером, имеет в Париже отдельную квартиру и сотрудничает в армейском журнале. Что касается Гарденбурга, то он оказался даже хуже, чем думал о нем Христиан в дни солдатской муштры. Да и остальные… Самые настоящие свиньи – никуда не денешься. Они денно и нощно благодарят бога, что находятся в Ренне, а не под Триполи или под Киевом, ведут грязную спекуляцию с французами и откладывают кругленькие суммы на случай послевоенной депрессии. Как же можно дружить с подобными людьми? Самые настоящие дезертиры, ростовщики в военной форме! Как только возникала угроза, что человека отправят на фронт, он пускал в ход все свои связи, подкупал полковых писарей, шел на все, только бы остаться в тылу.

Христиан служил в десятимиллионной армии, но никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Во время следующего отпуска он отправится в Берлин, в военное министерство. Он найдет там знакомого полковника, с которым работал в Австрии еще до аншлюса[22], и попросит перевести его в одну из частей действующей армии. Он согласится поехать на фронт даже в качестве рядового…

Дистль взглянул на часы. До явки в канцелярию роты оставалось еще двадцать минут. На другой стороне улицы он заметил кафе, и ему вдруг захотелось выпить.

Открыв дверь. Христиан увидел четырех солдат, распивающих за столом шампанское. По всему было видно, что пьют они давно: раскрасневшиеся лица, расстегнутые мундиры… Двое из них были небриты.

«Пьют шампанское! – со злостью отметил Христиан. – Уж конечно, не на солдатское жалованье. Наверное, продают французам краденое немецкое оружие. Правда, французы пока не пустили его в ход, но, кто знает, что будет дальше? Даже к французам может вернуться мужество… Немецкая армия превратилась в огромную банду спекулянтов кожей, боеприпасами, нормандским сыром, вином и телятиной. Если немецкие солдаты пробудут во Франции еще года два, то лишь по форме можно будет отличить их от французов. Вот она, коварная и низкая победа галльского духа».

– Вермут! – приказал Христиан владельцу кафе, тревожно поглядывавшему из-за стойки бара. – А впрочем, лучше коньяк.

Прислонившись к стойке, Христиан смотрел на солдат. Шампанское, вероятно, было скверное. Брандт как-то рассказывал ему, что французы часто наклеивают самые громкие ярлыки на самое отвратительное вино. Это была своего рода месть французов ненавистным бошам, поскольку те не могли разобраться в обмане, месть тем более приятная для французов, что они извлекали из нее двойную выгоду: проявляли свой патриотизм и получали немалые барыши.

Заметив, что Христиан наблюдает за ними, солдаты смутились и поубавили тон, не забывая, однако, о своем шампанском. Один из солдат виновато провел рукой по небритым щекам. Хозяин поставил перед Христианом коньяк. Потягивая вино, Христиан с тем же мрачным видом продолжал наблюдать за солдатами. Один из них вытащил бумажник, чтобы расплатиться за очередную бутылку, и Христиан увидел, что он битком набит небрежно сложенными франками. Боже мой! И ради таких бандитов другие немцы штурмуют русские позиции? Ради этих жирных лавочников немецкие летчики гибнут над Лондоном?

– Эй, ты! – крикнул Христиан. – Подойди-ка сюда!

Солдат растерянно-взглянул на товарищей, но те молча уставились в свои бокалы. Солдат медленно встал и сунул бумажник в карман.

– Пошевеливайся! – яростно заорал Христиан. – Сейчас же иди сюда!

Побледневший солдат, шаркая ногами, подошел к Христиану.

– Как ты стоишь? Встать смирно!

Перепуганный солдат вытянулся и замер.

– Фамилия? – отрывисто спросил Христиан.

– Рядовой Ганс Рейтер, господин унтер-офицер, – заикаясь, пробубнил солдат.

Христиан вынул карандаш и клочок бумаги и записал.

– Часть?

– Сто сорок седьмой саперный батальон. – Рейтер с трудом проглотил слюну.

Христиан снова записал.

– В следующий раз, рядовой Рейтер, когда пойдешь пьянствовать, потрудись побриться и держать мундир застегнутым. И еще: помни, что при обращении к начальникам следует стоять по стойке «смирно». Я сообщу о тебе куда следует для наложения дисциплинарного взыскания.

– Слушаюсь, господин унтер-офицер.

– Можешь идти.

Рейтер облегченно вздохнул и вернулся к столу.

– И вы тоже приведите себя в надлежащий вид, – зло крикнул Христиан сидевшим за столом солдатам.

Солдаты молча застегнули мундиры.

Христиан повернулся к ним спиной и взглянул на хозяина.

– Еще коньячку, господин унтер-офицер?

– Нет.

Христиан допил коньяк, бросил несколько бумажек на стойку и вышел, не оглянувшись на притихших в углу солдат.