Молодые львы

– В холодильнике стакан апельсинового соку, – прозвучал голос Пегги из трубки, – я хотела тебе напомнить.

– Благодарю, – ответил Майкл. – Я заметил пыль на книжных полках с правой стороны, хотя мисс Фримэнтл…

– Пустяки, – ответила Пегги.

– Мудрые слова, – сказал Майкл, наслаждаясь голосом Пегги, таким близким и приятным. – Много приходится работать?

– До потери сознания. Когда я уходила, ты не обратил на меня никакого внимания, ты лежал на спине совершенно голый. Я поцеловала тебя и ушла.

– Какая же ты славная девочка! А что я делал?

После короткой паузы Пегги ответила серьезным и немного встревоженным голосом:

– Ты закрыл лицо руками и бормотал: «Я не буду, я не буду…»

Легкая улыбка, игравшая на лице Майкла, исчезла, он в задумчивости потер ухо.

– Во сне мы самым бесстыдным образом выдаем свои мысли.

– У тебя был такой испуганный голос, – проговорила Пегги, – что мне даже стало страшно.

– «Я не буду, я не буду», – в раздумье повторил Майкл. – Не знаю, к чему это относилось… Во всяком случае, сейчас я ничем не напуган. Утро чудесное, «Доджеры» выиграли, моя девушка приготовила мне апельсиновый сок…

– Что ты собираешься делать сегодня? – спросила Пегги.

– Ничего особенного: поброжу немного, посмотрю на небо, посмотрю на девушек, чего-нибудь выпью, оформлю завещание…

– Да замолчи! – серьезным голосом воскликнула Пегги.

– Извини.

– Ты рад, что я позвонила? – спросила Пегги уже нарочито кокетливым тоном.

– Видишь ли, я думаю, что иначе и быть не могло, – небрежно протянул Майкл.

– Ты знаешь свои способности.

– Пегги!

Она рассмеялась.

– Заслужила я сегодня обед?

– А как ты думаешь?

– Думаю, что заслужила. Надень свой серый костюм.

– Он же почти совсем протерся на локтях.

– Надень серый костюм, он мне нравится.

– Хорошо.

– А что мне надеть? – Впервые за все время разговора голос Пегги прозвучал неуверенно, с наивной озабоченностью.

Майкл засмеялся.

– Чего ты смеешься? – резко спросила Пегги.

– Скажи еще раз, повтори: «А что мне надеть?»

– Зачем?

– Потому что от этих слов мне становится смешно, я вспоминаю тебя, и у меня появляется жалость и нежность к тебе и ко всем женщинам на свете.

– Скажи пожалуйста! – обрадовалась Пегги. – Сегодня ты встал с правой ноги, не правда ли?

– Конечно.

– Так что мне надеть? Голубое ситцевое платье или бежевый костюм с кремовой блузкой, или…

– Голубое платье.

– Оно такое старое.

– Голубое платье.

– Хорошо, а волосы как – вверх или вниз?

– Вниз.

– Но…

– Вниз!

– Боже, – сказала Пегги, – я буду выглядеть так, словно меня вытащили из Харлема[37]. Ты не боишься, что кто-нибудь из твоих друзей увидит нас?

– Я рискну.

– И не пей слишком много…

– Послушай, Пегги…

– Ты начнешь обходить всех своих друзей и прощаться с ними.

– Пегги, клянусь жизнью…

– Тебя хотят использовать просто как пушечное мясо. Будь осторожен.

– Я буду осторожен.

– Рад, что я позвонила? – Пегги опять заговорила кокетливым тоном, словно девица, томно прикрывающаяся веером на студенческом балу.

– Рад.

– Это все, что я хотела знать. Выпей апельсиновый сок. – Она повесила трубку.

Майкл с улыбкой медленно опустил трубку. Он сидел и думал о Пегги.

Потом поднялся и через гостиную прошел на кухню; там он поставил кипятить воду, отмерил три полных с верхом ложки кофе, наслаждаясь необыкновенно приятным запахом, исходившим из банки, достал бекон и яйца, нарезал хлеб для гренков, отпивая между делом большими глотками холодный апельсиновый сок. Приготавливая завтрак, он мурлыкал какую-то песенку без слов. Ему нравилось самому готовить завтраки, быть одному в своем холостяцком доме, ходить в свободной пижаме, ступая босыми ногами по холодному полу. Он положил на большую сковороду пять ломтиков бекона и поставил ее на небольшой огонь.

В спальне зазвонил телефон.

– Фу, черт! – выругался Майкл. Он снял с огня сковороду с беконом и пошел через гостиную. Всякий раз, проходя через эту комнату, он не мог нарадоваться: что за приятная комната, с высоким потолком, двусветная, с широкими окнами; по всей комнате у стен книжные шкафы с книгами в разноцветных коленкоровых переплетах, образующих нежный и приятный спектр.

Майкл взял трубку:

– Алло.

– Голливуд, Калифорния, вызывает мистера Уайтэкра.

– Уайтэкр слушает.

С другого конца континента раздался голос Лауры, низкий и неестественный.

– Это Майкл? Майкл, дорогой…

Майкл чуть слышно вздохнул:

– Здравствуй, Лаура.

– В Калифорнии сейчас семь часов утра, – сказала Лаура с легким упреком, – я поднялась так рано, чтобы поговорить с тобой.

– Благодарю.

– Я знаю все, – возбужденно заговорила Лаура. – Это ужасно! Почему тебя берут рядовым?..

Майкл усмехнулся.

– Это не так уж ужасно. Много людей служат на таком же положении.

– Здесь уже почти все по крайней мере майоры.

– Знаю, – сказал Майкл, – может быть, именно поэтому есть смысл остаться рядовым.

– Да перестань ты, черт возьми, оригинальничать, – вспылила Лаура, – тебе ни за что не вынести этой службы. Я знаю, какой у тебя желудок.

– Моему желудку, – серьезно ответил Майкл, – придется пойти в армию вместе со мной.

– Послезавтра ты будешь сожалеть об этом.

– Возможно, – согласился Майкл.