Молодые львы

Глубоко вдохнув, Ной сказал себе: «Чихать нельзя, чихать нельзя». Потом он наклонился, выскользнул за дверь и двинулся к сараю, осторожно переставляя ноги, чтобы ни за что не зацепиться, держа винтовку обеими руками, чтобы она обо что-нибудь не ударилась. Ной не прикасался к спусковому крючку, потому что не мог вспомнить, поставил он винтовку на предохранитель или нет. Он надеялся, что у тех, кто крадется следом, оружие поставлено на предохранитель и они не всадят в него пулю, если споткнутся.

Ной слышал, как чавкают его ботинки в вязкой глине, чувствовал, как бьют по щекам ремешки каски. Звук этот, раздававшийся у самого уха, глушил все остальное. Различив в темноте ночи тень сарая, Ной прислонился к пахнущим коровами доскам и затянул ремешки под подбородком. Одна за другой рядом с ним материализовались четыре тени. Громкое дыхание мужчин, казалось, разносится на десятки футов. Из дома, из подвала, донесся долгий, пронзительный вопль. Ной вжался в стену сарая. Вопль растворился в ночном воздухе. Продолжения не последовало.

Тогда Ной лег на живот и пополз к изгороди, темневшей на фоне неба. Далеко за ней мерцали вспышки орудийных выстрелов.

Вдоль изгороди тянулась канава. Ной соскользнул в нее, дожидаясь остальных, стараясь дышать легко и ровно. Они подползали с таким шумом, что Ной даже испугался. Но никакой возможности дать им знак, что надо бы потише, объяснить, что их может выдать малейший шорох, у него не было. Один за другим все добрались до канавы и улеглись рядом с Ноем. Казалось, от их дыхания шелестит мокрая трава, растущая по обе стороны канавы. Они не двигались. Лежали плечом к плечу. Ной понял, что каждый ждет, чтобы кто-нибудь возглавил колонну.

«Они хотят, чтобы это сделал я! – возмущенно подумал он. – Почему они выбрали меня?»

Однако Ной приподнялся и, прищурившись, взглянул в сторону артиллерийских сполохов. По другую сторону изгороди лежало открытое поле. Ной различал движущиеся по нему тени, но не мог сказать, люди это или коровы. Кроме того, не представлялось возможным бесшумно продраться сквозь изгородь. Ной коснулся ноги ближайшего к нему солдата, показал, куда он направляется, и пополз по канаве вдоль изгороди, оставив дом за спиной. По одному солдаты последовали за ним.

Полз Ной медленно, через каждые пять ярдов останавливаясь и прислушиваясь. Плотная изгородь шуршала под ветром, иногда раздавался писк испуганного зверька, которого они потревожили. Однажды с дерева вспорхнула какая-то большая птица. Но вот немцы им не встретились.

«Может быть, – думал Ной, вдыхая затхлый, гнилистый запах, идущий со дна мокрой канавы, – может быть, нам удастся выйти из этой передряги живыми».

А потом его рука коснулась чего-то твердого. Он замер, лишь правая рука продолжила движение. Что-то круглое, думал Ной, металлическое, похоже на… Тут рука наткнулась на что-то мокрое и липкое, и Ной понял, что перед ним в канаве лежит труп, а нащупал он сначала каску, а потом лицо, превращенное пулей в кровавое месиво.

Он чуть подался назад, обернулся.

– Бурнекер, – тихо позвал Ной.

– Что? – донесся откуда-то издалека сдавленный шепот.

– Передо мной мертвец.

– Что? Не слышу тебя.

– Труп. Покойник.

– Кто он?

– Черт бы тебя побрал! – пришел в ярость возмущенный тупостью Бурнекера Ной. – Откуда мне знать? – И чуть не рассмеялся. Разговор получался совсем уж идиотским. – Передай по цепочке.

– Что?

Ноя захлестнула волна лютой ненависти к Бурнекеру.

– Передай по цепочке, что в канаве труп, – произнес Ной чуть громче. – Чтобы они не заорали с перепугу.

– Хорошо, – ответил Бурнекер. – Хорошо.

Ной услышал, как шепоток за его спиной уходит все дальше и дальше.

– Готово, – доложил наконец Бурнекер. – Все в курсе.

Ной осторожно пополз через мертвеца. Руки коснулись сапог, и Ной вдруг понял, что под ним немец, ведь американцы носили ботинки. Он чуть не остановился, чтобы сообщить об этом остальным. Приятно все-таки сознавать, что под тобой труп врага. Но потом Ной вспомнил, что парашютисты носят сапоги, то есть в канаве мог лежать один из них. Он двинулся дальше, пытаясь найти ответ на вопрос, кто же лежит в канаве, мысли эти помогали забыть об усталости и страхе. Нет, решил Ной, у парашютистов сапоги на шнурках, а он шнурков не нащупал. Значит, фриц. В канаве лежит мертвый фриц. Следовало бы догадаться об этом по форме каски. Правда, все каски похожи, а раньше Ной никогда не прикасался к немецкой каске.

Он добрался до края поля. Изгородь и канава поворачивали под прямым углом, огибая поле с другой стороны. Ной осторожно вытянул руку перед собой и обнаружил в плотной изгороди маленькую брешь. За изгородью тянулась узкая дорога. Им предстояло ее пересечь. Не здесь, так в другом месте. Ной решил, что тянуть с этим не стоит. Он повернулся к Бурнекеру:

– Слушай, я полезу сквозь изгородь.

– Хорошо, – откликнулся Бурнекер.

– С другой ее стороны дорога.

– Понятно.