Молодой бог (СИ)

Я смотрел на свои блестящие ботинки и думал лишь о том, что всё это время я был не один. Глупо. Я был один, но не был единственным. Круглый год какие-то пустячные задания и тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Я не выбирал эту жизнь, это сделали за меня! Я провёл столько времени взаперти! Я так нуждаюсь в семье, в ком-то, кто посмотрит на меня и скажет «Молодец, сынок», я всегда хотел узнать больше о том, кто я. И теперь я знаю.

— Эдвард Портер. — ко мне подошёл тот же охранник.

Я вздрогнул, будучи вырванным из рассуждений. Мужчина в белой рубашке и с рацией на поясе жестом велел мне подняться и следовать за ним. Мы прошли недалеко. Меня поставили на какой-то балкончик, с которого я мог видеть всех. А ещё все могли видеть меня. Все лица были обращены ко мне. У меня захватило дух, и я не мог больше дышать. Мой взгляд тут же полетел со скоростью света к скамье подсудимого.

Он стоял там. Наши взгляды встретились буквально секунду назад. Моё тело провалилось в омут, бездонный омут неоправданных чувств. Всё стихло для меня. Всё поблекло для меня. Кроме моего дяди. Я попробовал это слово на вкус, и моё сердце снова заработало. Глаза Джима Мориарти были наполнены, нет, переполнены пламенем, а рот растянулся в дикой улыбке. Его глаза пронзили меня насквозь и прибили к стене, как коллекционную бабочку.

— Мистер Портер… — меня тряхнули. Я заморгал и стал ошарашенно оглядывать других. Судья выжидающе смотрел на меня. Я увидел Майкрофта, так же внимательно следящего за мной. — Ещё раз спрашиваю, мистер Портер. — он повысил голос. — Есть ли у вас какие-либо обвинения против подсудимого? Как его родственник, вы также имеете право начать расследование по любому делу, относящемуся к незаконной деятельности.

Я сглотнул и поёжился. Горло засохло и неприятно драло. Я сложил руки за спиной, смотря себе под ноги. Ну же. Просто скажи «да», как говорил Майкрофт. Я зажмурился, пытаясь понять куда делся голос. Майкрофт… как он приказал, как сказал мне поступить. Чёр-р-рт. Почему я вообще что-то ему должен после того, как он так поступил со мной? Почему я должен его слушаться? Особенно теперь…

— Мистер Портер. — судья явно терял терпение.

Я дошёл до конца нейтральной территории, ступая на другую сторону. Сердце бешено забилось, ладони вспотели, взгляд предательски упёрся в Джеймса. Тот неотрывно смотрел на меня, а я на него. Этот человек…

Я отрицательно покачал головой. Стоп. Что я сделал?

— Это «нет», мистер Портер? — судья прищурился.

Теперь я кивнул. Боже! Зал тут же загудел.

— Тишина! — судья постучал своим молоточком. — В таком случае, Джеймс Мориарти объявляется невиновным…

Всплеск и бам! Все повыскакивали с мест, я же ринулся прочь. Я снова не мог унять дрожь во всём теле. Галстук давил на шею, словно удав. Я стал идти куда глаза глядят, ещё не до конца осознавая, что произошло. Меня нагнал Майкрофт и разразился такими тирадами, что у меня заболели уши. Я смотрел на пол, стоя под натиском Британского правительства. Он говорил что-то про психологическую травму, но я отвлёкся, доставая из кармана вспыхнувший телефон.

На крышу через лифт. Сейчас.

Сообщение пришло с неизвестного номера, но я тут же понял от кого оно. Я почему-то покосился влево и заметил, как двери лифта прямо напротив меня открываются. Интуиция подсказывала, что это для меня. Я с ужасом глянул на Майкрофта, а затем снова на приветливо распахнутые дверцы. Но ужас сменился злостью. Пошли вы все! Всё, что вы говорили — ложь!

И тут я сорвал чеку. Я ринулся вперёд, продираясь через толпу, несясь к цели. Я чуть не разбился в лепёшку, врезавшись в стекло лифта. Пока я нажимал на кнопку последнего этажа, увидел, как Майкрофт что-то кричит охранникам, а те тут же срываются с мест и бегут ко мне. Но двери закрылись. В этом маленьком помещении я наконец-то позволил себе раскрыться. Из меня вырвалось пару каких-то странных звуков, напоминающих стоны, а затем я упал на колени, пытаясь не разрыдаться или не схлопотать сердечный приступ. Долго это не могло продолжаться. Двери вскоре распахнулись, и я услышал топот ног и голоса. Вырвавшись из плена клаустрофобии, я понёсся по единственной лестнице, ведущей к единственной моей цели.