Молодой бог (СИ)

— Уже поздно. — он глядит на старомодные часы, которые выудил из кармашка пиджака.

— Да, — соглашаюсь я, предварительно прочистив горло. — наверное, пора спать.

Выдох даётся мне труднее, чем вдох. Это обжигает лёгкие.

Мы поднимаемся на второй этаж. Я указываю на знакомую дверь.

— Пожалуй, я останусь в знакомом месте.

Холмс кивает. Я пытаюсь сказать то, о чём думаю последние пять минут. У меня снова нет одежды.

— Я дам тебе то же, что в прошлый раз. — Холмс избавляет меня от неловкого вопроса.

— Спасибо.

Я стою в душе. Капли стекают по кафелю, от пара потеют стёкла. Мне хочеться подрочить. Всё это вечернее напряжение опустилось на мой член. Я стою полностью голый в доме Майкрофта. Этот факт никогда не перестанет меня будоражить.

Я упираюсь лбом в стену. Прикусываю губу от осознания, что я делаю это в его доме. Очередная улыбка рождается на моём лице. Чувствую себя подростком мастурбирующим в душе, пока родители как ни в чём не бывало смотрят телек. Надеюсь Майкрофт не услышит моих вздохов. Конечно, не услышит. Только если он не стоит прямо за дверью. Хочу, чтобы стоял. Чтобы слышал. Улыбка. Дыхание совсем сбивается, частые, очень частые движения. Что бы он сказал на это? Отвёл взгляд? От голого меня? Мой смешок превращается в стон. Я кончаю.

Пока моя голова сохнет, я напяливаю чистую одежду. Знакомая ткань приятно гладит кожу. Я снова выгляжу нелепо, но теперь мне это даже нравится.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я нехотя вернулся в свою комнату. Нужно придерживаться приличий. Он дал тебе снова поспать в своём доме, дал свою одежду. Нужно быть вежливым и радоваться тому, что теперь он не на расстоянии в пятьдесят миль, а всего в паре метров. Этого достаточно.

Я лёг в постель, выключил свет и закрыл глаза.

Мои фантазии унесли меня на порог сна, но как только в них появился Майкрофт, глаза открылись. Я вздохнул и перевернулся на спину. Тёмный потолок показывал мне искажённые образы всяких ужасов, но между ними проскакивал светлый образ политика.

Я сел в кровати и включил телефон. Едва полчаса прошло. Боже, да как же мне заснуть?

Не делай этого. Помнишь, что было когда ты так же в полночь пошёл в комнату Джима? Да. Мы занялись сексом.

Я встал и вышел в коридор. Дом был тих, дом был пуст. Почти.

Перед тем как постучать в дверь комнаты Британского Правительства, я отругал себя за такое поведение. А затем легко постучал.

Наверняка он уже спит, а я его разбужу и буду последним засранцем.

Что мне сказать? Что мне приснился кошмар? Что я снова не могу уснуть? Ох, какой же я идиот.

Неожиданно я услышал голос за дверью. Он звучал отдалённо и было непонятно, что именно было сказано, но в любом случае я уже стал отворять дверь.

Сначала я удивился, увидев пустую расправленную постель. Но, заметив раздуваемый ветром тюль, понял, что политик на балконе.

Дверцы были распахнуты до предела, и я сразу увидел спину Майкрофта. Он стоял в халате возле перил. Я едва слышно подошёл к нему и пристроился сбоку. Он смотрел на огни города впереди, а я на него.

Звёзды прекрасно различались в этой местности, а месяц луны был слегка задёрнут облаками. Ночной воздух тут же взбудоражил меня, проник в лёгкие, смешался с организмом, и заставил меня поверить, что всё возможно.

— Почему не спишь? — спросил я.

— А ты почему?

Встречный вопрос раскалил моё лицо. Я смущался, потому что понимал, что Холмс всё прекрасно знал. Сложно не стать для него открытой книгой.

Он не терял своего достоинства и королевского вида, когда на нём не было костюма. Надень на него мешок из-под картошки, — он всё равно сможет достойно выступить перед Королевой. А если вовсе и без мешка?..

— Пытался избавиться от навязчивых мыслей. — сказал я, кидая на Холмса очередной взгляд «исподтишка». — Но мне начинает казаться, что это невозможно. — признаюсь я. — Они будто уже стали частью меня.

— Ты сам заключил, что остаётся лишь не давать им воплощения. — припомнил политик.

— Но они меня всё равно… терзают. Именно потому, что я не даю им стать исполненной идеей.

Когда Майкрофт глядит на меня с интересом учёного, мне становится легче. Словно есть лекарство. Холмс не может не придумать его. Наверняка, об этом он и думал.

Я резко сменил тему. Заговорил о созвездиях в надежде, что политик начнёт очередную лекцию. Он и начал. Рассказал о том, почему и как читали звёзды в древние времена. Мне было хорошо стоять и слушать его. Пусть бы вечность.

— Ты уже замёрз. — замечает Холмс, оглядывая меня.

Я этого не заметил, увлёкся его рассказом, который перенёс меня куда-то в поднебесье. Но как только моя душа вернулась в тело, я ощутил, что слегка дрожу.

— Слегка. — говорю я, растирая руки.

— Пора возвращаться. — мягко произносит политик.

Мы заходим обратно в комнату. Я понимаю, что мне придётся снова вернуться в свою. Холмс запирает двери балкона, а в каждом моём шаге протест. Я несколько раз оборачиваюсь, уже не скрывая своего желания. Отдал бы всё, чтобы ещё раз лечь в постель, что совсем рядом.