Молодильные яблоки

— Я не специально! — обиделась кукла, как будто я уличил ее в грязных махинациях. — Это случайно так вышло, я не хотела… Но ты не переживай, я буду бережно хранить твое наследие. И даже не присвою твой титул! Достаточно самой малости: чтобы меня холили и лелеяли, а также уважали и прислушивались к каждому моему слову, не забывая выполнять приказы. Вот и все! И обещаю, что в своем завещании упомяну тебя добрым словом.

— Если ты помянешь меня добрым словом при моей жизни, буду рад намного больше! — намекнул я. — Видишь ли, после смерти это уже не имеет должного эффекта.

— Так не принято! — отказалась кукла. — Доброе слово при жизни — это грубая лесть, а оно же после смерти — это перечисление былых заслуг.

— Тебя не переспоришь.

— Конечно нет! А что, кто-то сомневался?

Мы прошли по одной улочке, свернули на другую и вышли на большой проспект, видимо, являвшийся центральной частью города, ибо остальные улицы располагались полукругом. Вместо одной большой центральной площади здесь было две поменьше, что показалось мне весьма удачной задумкой: в одно время могут собраться две толпы, чтобы обсудить свои дела, не перебивая и не перекрикивая противников, собравшихся на противоположной площади.

Мы дошагали до середины улицы, когда маг свернул с прямого пути и подошел к дому: судя по следам, всадники спешились и направились именно туда. Кони стояли у входа продолжительное время — натоптано прилично.

— Зайдем? — спросил он. Возражений не последовало. — Значит, зайдем.

Здание ничем не отличалось от большинства других, улица была застроена точно такими же, и шансы на то, что здесь находится нечто особенное, были невелики. Дракон на всякий случай облетел дом и заглянул в верхние окна. Из пасти вырывались крохотные язычки пламени: Горыныч был всегда готов испепелить противников в момент опасности. Я знал, что он не вообразит, будто в темном углу затаился враг, ведь у пресмыкающихся врожденное хладнокровие, а с фантазией они особо не дружат, целиком полагаясь на реальность.

— Чисто! — объявил он. — В смысле, грязно, как в свинарнике, но источника замусоривания в доме нет.

— Заумных слов где-то нахватался… — пробормотала Яга. — Григорий, твои штучки?

— Делать мне больше нечего! — буркнул маг. — Сам выучил! Дурное дело нехитрое.

— У меня такое чувство, будто я знаю, зачем всадники здесь остановились! — пробасила третья голова дракона. — Судите сами: на улице холодно, ветер, а в доме его нет, и с воспитанием у людей далеко не так хорошо, как они сами думают.

Юлька хихикнула.

— Ты на что намекаешь, некультурный ты наш? — прищурилась Яга.

— Сейчас проверим!

Я и маг направились к дому.

— Так и быть, мы тогда подождем! — сказала Яга. — Проверяйте.

— А я… я не… Царевич, ты куда пошел?! — воскликнул кукла. — Передай меня Яге немедленно! Дамам в другую сторону полагается ходить.

— Ты всерьез поверила дракону? — хмыкнул я. Делать людям больше нечего, как скакать за тридевять земель по лесам ради поисков туалета в заброшенных городах. Но куклу все же Бабе Яге передал.

Мы вошли в дом. Следы вели в дальнюю комнату, и Григорий уверенно зашагал по скрипящим доскам, не опасаясь, что они сломаются и он провалится: раз прошла такая толпа, то один человек и подавно пройдет.

Я шел следом и заглядывал в комнаты. Судя по всему, здесь не жили, а работали: кругом стояли столы, стулья, кипы пожелтевшей, местами покрывшейся плесенью бумаги были развалены среди мебели и на полу.

И сильно раздражал слабый сладковато-приторный запах. Маг хмурился, но шел вперед. И остановился, лишь увидев кучку темных кругляшков, в беспорядке разбросанных у выхода одной из комнат.

— Горыныч ошибся, всадники устроили кое-что другое… — сказал он мрачно.

Шагнул вперед, поддел краем носка темный, покрытый тонким слоем грязи кругляшок, тот отлетел, перевернулся и золотисто блеснул. Маг озадаченно приподнял брови: золотыми монетами по доброй воле не разбрасываются. Но на полу лежало несколько монет, и еще больше было в комнате, у которой мы остановились. Рассыпанные, словно кто-то швырнул их в приступе ярости.

Григорий заглянул в комнату, поднес ладонь к подбородку и сказал:

— Пошли отсюда! И чем скорее, тем лучше.

— Что там?

— Плесень. По всей комнате.

— И ты уйдешь просто так, не подобрав монеты? — Я не поверил собственным ушам, зная его привязанность к спонтанному накоплению капитала при появлении последнего в зоне видимости и досягаемости.

— Еще как уйду! — подтвердил маг. — И ты тоже поторопись.

— Почему?

— Не знаю, что тут было, но одного из всадников искрошили в капусту! Недавно, если запах гнили еще не выветрился, — рыкнул Григорий. — И если тебе охота подхватить какую-нибудь заразу, наступив на осколки его костей, то…

— Искрошили? — переспросил я. — Зачем?!

— Похоже на обряд… — Маг пожал плечами. — Я не в ладах с церковью, но сталкиваться с представителями противоположного течения тоже не с руки. Хотя нет. Здесь не обряд — не хватает соответствующей символики. Скорее всего, разбойники не поделили между-собой добычу.