Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)

За углом улицы меня уже ждал маленькiй пiонер, с которым мы пошли к умиравшей старушкe. По дорогe мой мальчуган попросил меня немного обождать, нырнул в подворотню и скоро появился оттуда уже без краснаго пiонерскаго галстука и значка.

-- Отчего, это, ты форму снял?

-- Да вeдь еще донесут, что пiонер к буржуйкe зашел, и из отряда выставят. У нас вeдь друг за другом шпiонят. Даже что дома отец и мать дeлают -- все доносить нужно...

-- Ну, а как вы эту старушку нашли?

-- Да как-то дворник сказал, что тут в комнаткe старушка одна больная с голода лежит. Мы хотeли было зайти, да нам сказали, что она буржуйка, хоть я хорошо и не знаю, что такое буржуйка. И мнe все-таки жаль ее...

Одна из многих

В маленькой полутемной комнаткe, у самаго чердака, на кровати лежала исхудавшая женщина, прикрытая ватным одeялом.

Когда мы вошли в комнату, она жалобно сказала тихим голосом:

-- Дайте хоть умереть спокойно. Не тревожьте перед смертью...

Мальчик испуганно прижался ко мнe и схватил за руку.

-- Мы к вам... в гости... провeдать пришли, -- произнес он несмeло, глядя на лежащую женщину широко открытыми глазами.

-- А вы развe не из домкома? -- слабо спросила больная.

-- Нeт, нeт, гражданка. Мы, вот, случайно узнали, что вы больны и пришли помочь вам. 236

Женщина удивленно приподнялась и с недовeрiем оглядeла нас. Сeдые растрепанные волосы свисали по обeим сторонам ея худощаваго, мертвенно-блeднаго лица. Ей можно было дать и 40, и 70 лeт.

-- Помочь? -- переспросила она. -- Мнe помочь?

Какая-то нотка равнодушiя и апатiи послышалась в ея слабом голосe. Мальчик-пiонер безпомощно оглянулся на меня, словно прося подтвердить наше намeренiе еще раз.

-- Как-нибудь поможем, хозяюшка, -- бодро сказал я. -- Бог даст, все наладится.

-- Как, как вы сказали? -- внезапно дернулась больная, и ея широко раскрытые глаза впились в мое лицо. -- "Бог даст"? Да? Так вы сказали?

Я невольно отшатнулся, пораженный страстным напряженным тоном этих неожиданных слов.

-- Ну да, -- растерянно вырвалось у меня.

Старушка тяжело вздохнула и с облегченiем опустилась на свернутый тюк платья, замeнявшiй ей подушку.

-- За столько мeсяцев в первый раз имя Бога услыхала, -- тихо сказала она. -- Слава Тебe, Создателю... Значит, вы, дeйствительно, другiе люди...

-- А вы из домкома кого-нибудь ждали? -- участливо спросил мальчик.

-- Да... Из комнатки, вот, гонят... На улицу выкидывают... Я уж просила: дайте умереть-то хоть спокойно. Уж немного осталось...

Припадок тяжелаго кашля прервал ея слова.

Мы стали успокаивать больную. Мальчик живо сбeгал за водой, подмел комнатку, открыл окно. Волна свeжаго воздуха опять вызвала припадок кашля. Я вглядeлся в выступившiя на блeдных щеках пятна нездороваго румянца, лихорадочно блестящiе глаза, впавшую грудь: "Туберкулезъ, плюсъ недоeданiе", поставил я мысленно дiагноз.

На тарелкe, на столe лежали нeсколько сухихъ корочек хлeба.

-- Чeм же вы питаетесь? -- спросил я.

-- Да почти что ничeм. Тут сосeдка одна была... Так она раньше немного помогала. А в послeднiе дни так никто и не заходил. Только, вот, из домкома приходили, 237 чтобы выeзжала скорeе... Или просто посмотрeть, не сдохла ли... На кладбище торопят.

Старушка попыталась улыбнуться, но вмeсто улыбки только болeзненная судорога прошла по ея лицу.

-- Ничего, гражданка. Бог даст, все наладится. Как ваше имя, отчество?

-- Софья Павловна.

-- Ну, вот, Софья Павловна. Не унывайте -- наша молодежь вам поможет. Сегодня я через Петю вам кое-чего пришлю, а завтра наши дeвочки еще зайдут -- наладят регулярную помощь. Скоро поправитесь!

На глазах старушки показались слезы.

-- Спасибо, родные, -- растроганно сказала она. -- Не за помощь, за теплое слово спасибо. Измучилась я... Вот, как мужа разстрeляли -- так и маюсь все...

-- А за что мужа-то вашего разстрeляли? -- с живым интересом спросил Петя. В его тонe был какой-то странный дeловой оттeнок, словно этот вопрос прямо касался его дeятельности.

-- Чего это, ты, Петя, так сразу про это спросил?

Мальчик понял свою бестактность и покраснeл.

-- Да нам, вот, пiонермастора постоянно говорят, -- тихо сказал он, -что классовых врагов нужно разстрeливать. Вот, мнe и интересно.

-- Да что-ж тут скрывать, -- устало прошептала старушка. -- Муж-то мой священником был. Старый москвич. Знали его и любили, бeдняки особенно. Много он добра сдeлал... Нeсколько раз уж пришлось посидeть ему в тюрьмe, да как-то пока Бог миловал. Да, вот, собрались недавно старые друзья, осенью дeло было. Всe старики старые. Много лeт вмeстe и горе, и радость дeлили. Ну, вот, рeшили они в день убiйства Царя панихиду по усопшем отслужить. Каждая душа вeдь молитвe рада... Но как-то узнали, видно, донесли, хоть на частной квартирe панихида была. Арестовали всeх... Контр-революцiонный заговор, сказали... А мой муж и политики-то никогда не касался... Ну, и убили все-таки старика...

Шепот старушки был едва слышен. Мальчик сидeл, вытянувшись и не спуская глаз с ея лица. Когда она закончила 238 свой разсказ, он взглянул на меня. В глазах его стоял испуг и недоумeнiе.

-- Как же так? -- растерянно спросил он. -- Да за что?