Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)

Имя Ивана Максимыча Поддубнаго, "страшнаго казака", троекратнаго чемпiона мiра, было извeстно каждому русскому так, как имя боксера Карпантье -- каждому французу, Шмелинга -- каждому нeмцу или Демпсея -- каждому американцу.

-- Тащи его, тащи к нам, -- раздались голоса со всeх сторон. -- Он же наш брат, казак. Мы его тут так водкой накачаем, что он и домой не дойдет... Вот это дeло!..

-- Ладно, братцы, так я пока пойду.

-- Катись, катись. Пусть идет, ребята, вeрно?

-- Конечно, пущай идет. На, паря, твой френч. Сразу видно -- свой парень. А, Павло, дурень его за офицера принял. Эх, ты, баранья голова... Так приходи завтра послe полдня, только обязательно с Максимычем, -- хором зазвучали добродушные голоса.

Дюжiя руки дружески похлопали меня по спинe на прощанье, я вышел за ворота и нырнул в темноту улицы.

За первым поворотом я остановился, снял шляпу, вытер вспотeвшiй лоб и облегченно вздохнул:

-- Фу-у-у... Пронесла нелегкая!

Неунывающiй старик

-- Ну, счастье ваше, Борис Лукьянович, что вы из махновских лап голову унесли, -- говорил мнe старик полковник, дeдушка Оли, когда я с Володей зашли к нему на слeдующiй день. -- Вeдь нeсколько человeк так и погибли на улицах. Вот, пойди, докажи этой пьяной ватагe, что ты не офицер. А чуть сомнeнiе -- конец -- вeчная память..

-- Уж такая, значит, моя судьба, -- засмeялся я. -- Переизбыток сильных ощущенiй..

-- Ax, Господи, -- вздохнула Анна Ивановна, бабушка Оли. -- Вот грeхи-то наши тяжкiе. Что это дeлается только. Среди бeлаго дня людей на улицах рубят.

-- Эх, Анечка, -- с благодушной насмeшкой сказал кругленькiй старичек. -- Ничего, матушка не сдeлаешь. Лeс рубят -- щепки летят. Все, матушка, в муках рождается, на то и новая жизнь... 46

-- Молодец вы, Николай Николаевич, -- с ноткой зависти промолвил Володя. -- Сколько у вас оптимизма! Вот, нам бы столько!

-- А вы поживите с мое, батенька, -- тоже, Бог даст, оптимистом сдeлаетесь... Три войны, вот, провел, а, как видите, жив. Ничего... Вот ваш случай, Борис Лукьянович, напомнил мнe, как в тысяча восемьсот... восемьсот, когда же это, дай Бог памяти, было...

-- Не нужно, не нужно, дeдушка, не вспоминай, пожалуйста, -полупритворно, полуискренно испугалась Оля.

-- Почему это, стрекоза, -- не нужно?

-- А ты забудь, дeдушка, что ты офицер.

-- Это что еще за притча?

-- Да вeдь сейчас всe офицеры врагами считаются.

Розовыя щеки старика затряслись от веселаго смeха. Он быстрым движенiем привлек к себe Олю и звучно поцeловал ее.

-- Эх, ты, стрекоза, -- снисходительно сказал он, ласково гладя ея волосы. -- Любит, значит, дeдушку? А? Не бойся, не бойся, внучка. Я уже с русско-японской войны в отставкe. Сейчас я просто -- хозяйственник Морского Порта, а не офицер. Гдe мнe, старику, в политику лeзть. Мое дeло -- сторона.

-- Сторона-то, сторона, -- вмeшалась в разговор Анна Ивановна. -- Но ты все-таки, Коля, поосторожнeй будь. Долго ли до грeха в такое время.

Неунывающiй старик обнял ее свободной рукой.

-- Видали, молодежь? -- торжествующе сiяя, воскликнул он. -- Вот, это, значит, любят бабы старика... Эх! Вот, если-б мнe полсотни лeт скинуть бы с плеч, я бы... -- и он залихватски подмигнул нам. -- Нечего, ничего, Анечка, -- повернулся он к бабушкe. -- Чего там бояться? Вот, посмотрю я на тебя: вот, нeт у тебя настоящаго интереса к жизни. Все бы тебe оглядываться -"как бы чего не вышло"... А мнe что-ж? Совeсть у меня спокойна. Чего мнe бояться? Вот, скажем, на днях митинг большущiй будет -- плакаты уже выставили. Обязательно пойду!

-- Митинг? -- оживился Володя. -- Какой митинг?

-- А я знаю? -- беззаботно отвeтил старик. -- Министр совeтскiй -- как их там зовут -- да, народный 47 комиссар какой-то прieдет. Про задачи совeтской власти разсказывать будет. Послушаем, значит, что это он пeть будет... Да и вам, вот, молодежь, пойти бы стоило. В объявленiи так и сказано: "особенно приглашаются солдаты и офицеры Бeлой Армiи".

-- Так и сказано -- "особенно"? -- насторожился Володя.

-- Так и сказано. Буква в букву. Потому, мол, что вас всe, кому только не лeнь, обманывали насчет большевиков. Так пойдем, что-ли?

Мы отказались.

-- Если бы вы, Николай Николаевич, позволили бы мнe дать вам совeт -серьезно добавил Володя, -- то, по моему, и вам бы не слeдовало бы ходить на этот митинг. Вeдь вы полковник.

-- Да отставной давно. 87 скоро стукнет.

-- Это все равно. Для большевиков вы все равно офицер.

-- Эх, Коля, довeрчив ты больно, -- поддержала Анна Ивановна. -- Ты не по словам должен судить, а по дeлам. Ты бы, правда, подождал.

-- Ну, вот еще подождал, -- разсердился старик. -- Это им, вот, молодежи, есть время ждать. А мнe хочется на новое посмотрeть, о новом послушать... Что это за жизнь такая совeтская к нам на всeх парах катит! Вы себe, как хотите, -- упрямо закончил старик, -- а я пойду...

>

Судьба первых, повeривших...

"Амнистiя"

Между тeм, событiя развивались своим чередом. Когда вслeд за махновцами пришли регулярныя войска, грабежей стало меньше, но недостаток пищевых продуктов стал ощущаться все рeзче.