Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)

Когда смотришь на на кремлевскую стeну, пятиугольником окаймившую монастырь, диву даешься: какiе великаны смогли сложить из гигантских валунов эти мощныя башни и эту стeну в километр длиной?... С высоты этой массивной стeны становится понятным, как в теченiе стольких вeков монахи могли с презрeнiем смотрeть на многочисленныя попытки многочисленных врагов взять монастырь силой.

Помню, наш скаут -- нижегородец, Сема, техник-строитель, впервые увидав эту стeну, покачал головой и сказал:

-- Ну и ну... Вeдь экую махину состряпали!... Чтобы ее пробить, ей-Богу, нужны тонны динамита или эскадра с 15-дюймовыми орудiями...

И, дeйствительно, Московскiй кремль, при всей своей монументальности, кажется хрупкой скорлупкой по сравненiю с массивностью соловецких стен... И исторiя говорит, что монастырь вeками был опорным пунктом Руси на крайнем сeверe. Много раз у стeн Кремля гремeли вражескiя пушки, много раз тeсным кольцом смыкались вражескiя силы, но монастырь только смeялся над их аттаками, и его твердыня казалась несокрушимой.

Для всей Россiи Соловецкiй монастырь был не только крeпостью, но и оплотом чистой вeры и подвижничества. 307 Утомленные государственными трудами и тяготами, в стeнах монастыря отдыхали цари и императоры. Много знаменитых русских людей на склонe лeт уeзжали в Соловки, чтобы умереть там, среди величественнаго покоя. Здeсь окончил свои дни один из спасителей Руси в смутное время, Авраамiй Палицын, здeсь умер послeднiй гетман казачьей вольницы -- Сeчи Запорожской. Здeсь замаливал свои грeхи легендарный атаман Кудеяр, имя котораго до сих пор прославляет народная пeсня-былина:

"...Сам Кудеяр в монастырь ушел,

Богу и людям служить...

Господу Богу помолимся,

Древнюю быль возвeстим...

Так в Соловках нам разсказывал

Инок святой Питирим..."

За 500 лeт неустанной работы монахи превратили скалистую, пустынную землю в образцовое хозяйство. Сeть дорог покрыла остров. Многочисленныя озера были соединены каналами и шлюзами. У Кремля было устроено искусственное озеро, вода котораго наполняла док и давала источник энергiи для электростанцiи. Собственное пароходство, желeзная дорога, заводы и мастерскiя, рыболовные промыслы и солеварни, образцовое молочное хозяйство -- вся эта картина процвeтающего манашескаго труда издавна привлекала в монастырь многочисленных гостей.

Богатые величественные соборы, десятки скромных часовен и скитов, разбросанных в самых глухих уголках острова, суровая красота и своеобразiе природы -- все это влекло к себe тысячи богомольцев со всeх концов земли.

И слава могучаго стариннаго монастыря гремeла по всей Россiи.

Но вот, в 1917 году вздрогнула вся страна от революцiоннаго взрыва. Стремительно, как на экранe, замелькали событiя. Зашатались вeковые устои...

Буря гражданских войн донеслась и до спокойных 308 берегов Бeлаго моря. Разрушительная волна залила и великан-монастырь.

Разстрeляли, замучили в тюрьмах и ссылках монахов, разгромили, ограбили и осквернили церкви, разрушили хозяйство, и на нeсколько лeт обезлюдeл остров, словно и не было никогда пяти вeков славы и величiя...

В 1923 году вспомнили в кабинетах ВЧК о монастырe... Но уж лучше бы не вспоминали!...

Из мeста молитвы и покоя монастырь сдeлали концентрацiонным лагерем -мeстом заключенiя тысяч и тысяч "классовых врагов" совeтской власти. Соловки превратились в "остров пыток и смерти"...

Кровь жертв краснаго террора окропила мирныя могилы монахов-подвижников...

Не имeй 100 рублей, а имeй 100 друзей

"Вeрь мнe, мальчик, что когда все вокруг тебя кажется совсeм уж мрачным -- вeрный знак, что счастье повернуло на твою дорогу. Будь только тверд, спокоен и добр, и непременно случится что-нибудь, что приведет снова все в порядок.

Э. Сетон-Томсон

Громадный полутемный собор. Массивныя его стeны, сходясь, поднимаются вверх и там исчезают во мракe. На этих стeнах еще сохранились пятнами слeды икон стариннаго письма... Алтарь, иконостас и все убранство этого стариннаго величественнаго собора уже давно разхищено.

На всей площади пола идут длинныя деревянныя лежанки, заполненныя пестрым мeсивом людей. Здeсь никак не меньше 500-600 человeк. Нeсколько маленьких дымящихся печурок с длинными тонкими трубами тeсно облеплены сушащимися людьми. Едва мерцают нeсколько электрических лампочек, оставляя всю эту безотрадную картину в сeрой полутьмe...

Когда меня поздно вечером привели в этот собор, мнe показалось на мгновенье, что вся эта человeческая 309 масса -- не люди, а клубок сeрых грязных червей, копошащихся на падали... Впечатлeнiе было настолько жутким, что невольная дрожь пробeжала по тeлу...

Поужинав кусочком чернаго хлeба, я втиснулся на грязныя доски, между спящими тeлами и задремал.

Утром всeх нас выстроили "для развода" на работы. Пришел "нарядчик", высокiй, прямо держащiйся человeк с военной выправкой.

Он быстро отсчитал группы:

-- 30 человeк -- дрова пилить... 40 -- на кирпичный завод. 80 -- чистка помойных ям. 50 -- на погрузку бревен и т. д.

-- А вы, моряк, станьте в сторону, -- бросил он мнe, и уголки его губ чуть улыбнулись. Назначенныя группы под конвоем ушли.