Молитва о Рейн

Моя улыбка становится маниакальной. Я отступаю назад, чтобы затем кинуться на него с объятьями, когда взрыв такой силы, как от атомной бомбы, заставляет нас обоих пригнуться и прикрыться. Удар молнии с громким треском выбивает остатки стекла из двери и заставляет металлический навес над нами вибрировать, подобно камертону. Сильно звенит в ушах и я едва замечаю, что Уэс кричит на меня. Моргаю и пытаюсь избавиться от шока.

— Это была гребаная крыша! Ну же!

Уэс разворачивает меня и засовывает магниты в наш уже переполненный рюкзак. Затем он надевает шлем и запрыгивает на мотоцикл. В ту секунду, когда мои руки обхватывают его за талию, он жмет на газ и мы ныряем в водяной поток. Я указываю на просвет в лесу через дорогу, где начинается тропа. Затем, цепляясь за Уэса одной рукой, изо всех сил пытаюсь выдернуть капюшон своей толстовки из-под рюкзака и надеть на голову, пока мы летим через то, что кажется бесконечным водопадом. Дождь колотит по нам так сильно, что я задаюсь вопросом, не идет ли град.

Когда мы въезжаем в лес, дождь уже не так бьет, но он такой же сильный и затапливает тропу густой коричневой грязью.

— Вытри мне визор! — Уэс кричит мне, не имея возможности отпустить дроссель или сцепление.

Я использую левую руку, как стеклоочиститель, но в ту секунду, когда останавливаюсь, Уэс кричит мне, чтобы я продолжала это делать.

— Просто сними его! — кричу в ответ, но Уэс мотает головой в ответ.

Молния вспыхивает перед нами в сотне ярдов (91 м.). Я кричу, когда от сосны, в которую ударила молния, летят искры, одновременно с шумом и треском от падающего дерева.

Скользнув в сторону, Уэс внезапно останавливается и стаскивает шлем с головы.

— Ни хрена не вижу!

— Я тоже, — кричу, держась за него обеими руками и прижимаясь лбом к его спине. Мое худи промокло насквозь, но, по крайней мере, оно защищает мои глаза от дождя.

Все больше хлопков и треска эхом раздаются вокруг нас, когда мертвые ветки падают с большой высоты.

Уэс бормочет что-то, чего я не могу расслышать, прежде чем возобновить движение. Держусь крепко, не поднимая головы, пока он разгоняется. Дождь усиливается, давая мне понять, что мы больше не в лесу, поэтому поднимаю глаза.

И сразу хочу блевануть.

Уэс несется через открытое поле к тому месту, где мне сейчас меньше всего хочется быть.

В единственное место, которое пустует. И он это знает. В желтый фермерский дом с белой отделкой.

зип-код⁸ — почтовый индекс; в данном случае указывает на большое различие; часто употребляется в ситуации, когда отношения между девушкой и парнем проблематичны из-за дальнего расстояния места проживания.

ГЛАВА XV

Уэс

Я въезжаю во внутренний дворик этого маленького говнюка и использую свой шлем, чтобы выбить стекло в задней двери. Надеюсь, Рейн не соврала, что его семья уехала из города. Единственное, что сельские жители любят больше бога, — это их чертовы пушки. Может выйти скверно.

Я просовываю руку внутрь и открываю засов, радуясь, старой школе, которая не требует ключа. Обернувшись, вижу, что Рейн стоит на крыльце, накинув на голову капюшон, и смотрит на дом так, словно тот обирается съесть ее заживо. Хватаю ее за локоть и втаскиваю внутрь, когда еще одна молния ударяет в лес, как ядерный снаряд.

Как только дверь закрывается — или то, что от нее осталось, я откидываю мокрые волосы с лица и топаю через кухню. Блять, не могу поверить в это дерьмо. Меньше, чем в миле отсюда есть бетонное укрытие от радиоактивных осадков, но я нахожусь в спичечном коробке посреди грозы.

Щелкаю выключателем, и две люминесцентные лампы над головой вспыхивают с глухим жужжанием.

По крайней мере электричество еще не отключилось.

Я даже не проверяю воду. Сейчас с неба ее обрушивается столько, что нам хватило бы на всю жизнь.

Кухня в точности такая же деревенская, как я и ожидал — бежевые обои с петухами на всех стенах, банки для печенья в форме петухов, маленькие петушиные солонки и перечницы.

— Твой парень точно любит петухов (cock — петух, член), — поддразниваю я, но, когда оборачиваюсь, Рейн все там же, где стояла, у задней двери, глядит на лужу, растекающуюся у нее под ногами. — Ты в порядке?

Она съежилась и ее лицо полностью скрыто под насквозь промокшим капюшоном.

— Я… я не хочу быть здесь, — бормочет девушка, не поднимая глаз.

— Ну, значит, нас таких двое, — я открываю ближайший к себе шкаф. Блюда. Следующий. Еще тарелки. Следующий. Кружки с гребаными петухами на них. — Думаешь, твой парень оставил что-нибудь поесть?

Если бы я думал, что у меня есть шанс трахнуть эту девчонку, то перестал бы напоминать ей о том, что у нее есть парень, который, возможно, все еще жив, но: а) не могу вспомнить имя этого маленького говнюка, поэтому должен называть его «твой парень», б) основываясь на том факте, что мы стоим сейчас на его чертовой кухне, я почти уверен, что секс исключен из меню.