Молитва о Рейн (ЛП)

– Похоже на тебя, – смотрю, как появляются морщинки в уголках, когда моя девочка улыбается, и прежде чем она успевает сказать еще хоть слово, я встаю на колени и подтягиваю свою куколку к себе. Рейн снова садится на мой член, держу ее попку в руках, приоткрытые губы на моих губах, и она пробегает пальчиками по моим волосам.

Охуенно.

Теперь ее движения стали менее нежными. Более отчаянными. Мои – менее неуклюжими, более смелыми. Рейн покусывает мой язык зубами, скользя вверх и вниз по члену. Я шлепаю ее по заднице и ухмыляюсь, когда она дергает меня за волосы в ответ. И когда малышка снова стонет мое имя, я, черт возьми, знаю – это не то, что киска делала в темноте с «Как-его-там» ушлепком. Это то, что она делает со мной.

– Уэс, – умоляет Рейн, задыхаясь, когда ее задница ударяется о мои бедра, и маленькая узкая дырочка сжимает меня еще сильнее.

– Уэс…

Рейн насаживается на меня, и я ощущаю рельефную стенку ее вагины, натирающую мой член. Чувствую то, чего никогда не испытывал прежде. Мое имя на ее губах, и голова у нее в руках. Это потрясает меня. Мое сердце разрывается, когда сжимаю ее задыхающееся, извивающееся тело в своих руках. И точно, как спел этот ублюдок из «Двадцать одного пилота»: «Испытаю это снова, потому что я так хочу». Я хочу ее. Но как могу удержать малышку, если все, блять, уходят?

Делаю резкие толчки бедрами, и мои яйца болят, когда я толкаюсь в нее. Знаю, что должен выдернуть. Всегда выдергиваю. Но, когда мой член набухает и напрягается внутри ее сжимающегося колечка мышц, я просто... не могу, не в этот раз. За всю мою поганую жизнь ничто не казалось мне более правильным, поэтому решаю позволить себе это. Я эгоистичный ублюдок и хочу этого.

Я хочу Рейн.

С последним рывком крепче обвиваю руками ее талию и сливаю всё в девочку, которую только вчера встретил. Когда мой член дергается и выпускает струю теплой спермы внутрь ее всё еще дрожащего тела, давление в груди и петля вокруг горла исчезают, сменяясь чем-то теплым, пушистым и совершенно незнакомым – надеждой.

***

корн-дог* – сосиски, покрытые слоем теста из кукурузной и пшеничной муки, часто на палочках; дословно – кукурузная собака

джерси* – майка из шелковой вязаной материи

тринадцать зарубок* – такие черточки относятся к унарной системе счисления, в которой используется единственная цифра – 1

ГЛАВА

XVI

22 апреля. Рейн

– Этот похож на кексик, – я улыбаюсь и прищурившись гляжу на послеполуденное небо.

Мы с Уэсом лежим на красно-белом клетчатом одеяле посреди заросшего поля Олд Мэн Крокерс и смотрим, как мимо проплывает парад облаков. Он притягивает меня к себе и целует не глядя. Я чувствую, как молнией во мне вспыхивает желание.

– Ты меня умиляешь... потому что это явно эмодзи собачьего дерьма.

– О Боже мой! – хихикаю я. – Ты прав!

– Я знаю, – Уэс пожимает плечами. Моя голова на его плече поднимается и опускается вместе с его движением, – я всегда прав.

– Как ты думаешь, что это такое? – спрашиваю я, указывая на проплывающее мимо пятно в форме человека.

Уэс срывает травинку и начинает вертеть ее между пальцами.

– То, похожее на парня, держащего топор над плюшевым мишкой? Должно быть, это Том Хэнкс. Чертов ублюдок.

Я фыркаю и прикрываю рот рукой.

– Ты знаешь, что хрюкаешь, как поросенок? – дразнит Уэс.

– А ты знаешь, что жрешь, как свинья? – парирую я.

– Похоже мы созданы друг для друга. – Уэс берет мою руку со своей груди и надевает мне на безымянный палец травинку, свернутую в колечко.

У меня перехватывает дыхание, когда я шевелю пальцем в воздухе, почти веря, что кольцо сверкнет на солнце, как бриллиант.

Я приподнимаюсь на локте и улыбаюсь, глядя в его прекрасное лицо, пытаясь понять, как кто-то, с внешностью модели с постера из спальни девочки-подростка, может думать, что создан для меня.

Уэс тоже приподнимается, копируя меня, и оставляет сладкий поцелуй на моих улыбающихся губах.

– Я не могу дождаться, когда все это дерьмо закончится, и останемся только ты и я.

Он целует меня снова, медленнее и глубже, посылая электрический разряд прямо между моих ног. Не знаю, тащу ли я его на себя вверх или он меня – вниз, но каким-то образом снова оказываюсь на спине на этот раз с Уэсом, нависающим надо мной. Его волосы падают ему на лицо, как занавес, защищая нас от солнца.

– Я тоже не могу дождаться, – отвечаю я с распухшими губами и раскрасневшимися щеками. – Когда все закончится, мы пойдем найдем особняк... наверху, на холме... и нарисуем ужасные портреты друг друга на всех стенах.

Уэс прижимается губами к моей шее, чуть ниже уха, и шепчет:

– Что еще мы сделаем?

Он целует меня там. Потом чуть ниже. Потом еще чуть ниже. Нежность и податливость его губ в сочетании с прикосновением грубой щетины заставляют мои пальцы загибаться и закручивать одеяло.