Молитва о любви. Том II

Когда портретов стало много, Рита стала рисовать кукол в полный рост, чтобы, вырезав их из картона, можно было придумывать им необыкновенные наряды из тонкой бумаги. Ей было интересно самой выбрать фасоны и расцветки платьев. Потом кукол, с целым пакетом нарядов она дарила знакомым девочкам и была несказанно счастлива. Когда мама заставала её за этим занятием, то всегда ругалась.

– Опять в куклы играешь? Голых всё рисуешь? Не стыдно тебе? Прекрати немедленно пакостью заниматься.

– Мама, они не голые. Они в купальниках, – пыталась оправдаться Рита.

Однажды, придя из школы, Рита не нашла своих альбомов с портретами и сказками.

– Я их сожгла, – сказала мама, – в печке. Растопить нечем было.

Ей было жаль своих кукол и красивые лица своих Принцесс, которые были ей родными и близкими. Она представила, как им, наверно, было больно от пламени, и заплакала.

– Если хочешь научиться рисовать, иди в изостудию. Если хочешь что-то сделать хорошо, этому надо учиться, – смягчившись, добавила мама.

Прорыдав весь вечер от такого жестоко поступка, Рита набралась храбрости и на следующий же день пришла в дом пионеров, где можно было брать уроки рисования. Сидеть часами над какой-то глиняной вазой, чтобы передать форму, свет и тени, ей было скучно и неинтересно, и она быстро исчезла из изостудии вместе с желанием стать художником.

Однажды, мама, глядя на Риту, сокрушённо сказала:

– Ну до чего же ты толстая и неуклюжая. Никакой женственности. Ходишь, как лошадь. Туп-туп, туп-туп. Да и откуда ей взяться, этой женственности, если едим только картошку да макароны. Не то, что богатые да знатные. Те ложками, небось, чёрную икру едят да спортом занимаются. Ко мне такие красотки обшиваться приходят! Загляденье! И все при мужьях. Рассказывают, как те их балуют, да по курортам возят. Бог с ней, с икрой. Пережить можно, в вот спорт – великая вещь. Завтра же иди в Дом Пионеров. Может, кто и возьмёт тебя в спортивную секцию. Хоть человеком станешь. А то вечно болеешь, да рисуешь своих уродов.

Там же, в доме пионеров, был кружок танцев. Посмотрев на неё внимательно, педагог сказал, что если она избавиться от щёчек, похожих на сдобные булочки, и лишних килограммов, то он с большим удовольствием попробует из неё сделать что-нибудь путное.

– Мама, – сказала вечером Рита, – я записалась в кружок танцев.

– Неужели? Хоть поменьше своих романов читать будешь. Интересно, какой идиот тебя принял. Не иначе, старый развратник. И что, там и мальчики есть?

– Нет, у нас в группе только девочки. И педагог молодой.

– Смотри мне, увижу с мальчиками, выдеру, как сидорову козу.

Рита несколько дней питалась одной простоквашей, приготовленной лично мамой. О жареной картошке и макаронах пришлось забыть. А хрустящие пирожки с ливером, которые Рита очень любила и иногда покупала в мясном магазине, старательно обходила стороной.

Появившись через десять дней перед педагогом, она услышала одобрение в свой адрес, и была принята в кружок танцев.

Эдуард Васильевич, как оказалось, известный на весь город, сердцеед, не уставал повторять юным девушкам, что балерины и танцовщицы способны вскружить голову любому мужчине. Рассказывал истории о любви некоторых царей к известным особам, блистательно выступавшим на сцене Большого театра в Москве, говорил об Авдотье Истоминой – русской Терпсихоре, из-за которой дрались на дуэли, а Пушкин посвятил ей известные строки в «Евгении Онегине». Девушек это, естественно, подстёгивало, особенно, когда они, часами, облачившись в шерстяные трико, проделывали одни и те же па или пируэты.

– Чем большее количество пируэтов вы будете совершать, – не уставал повторять Эдуард Васильевич, – тем большее количество юношей в вас будет влюбляться.

О мальчиках Рита боялась, даже и думать, особенно после одной истории, которая произошла в восьмом классе.

В новой школе, куда мама перевела её после окончания «семилетки», у Риты появилась подруга, Люба Таран, – самая незаметная и скромная девочка в классе. Она была очень молчаливой, часто краснела, держалась обычно в стороне, но иногда, раза – два в месяц, становилась центром внимания. Это происходило в те дни, когда она приносила в класс огромные куски настоящего, неплиточного, шоколада, который производила местная кондитерская фабрика, исключительно, для лётчиков советской авиации. Люба угощала всех желающих, а желающих было много. Её родители, работающие на фабрике, иногда позволяли себе выносить редкие сладости, которые невозможно было купить в магазинах, да, и если честно, то и не на что.

В тот день у мамы был день рождения. Люба, взяв с родителей слово, что они принесут большой кусок шоколада в подарок Зое Васильевне, предложила Рите зайти за ним к ней домой, что та и сделала. Взяв огромный сладкий подарок, она счастливая шла домой, радуясь, что сделает маме приятное.

Вернись она домой раньше на 15 минут, ничего бы не произошло. Но мама с работы пришла раньше неё. Было три часа дня.

– Ты где была? – раздражённо спросила мама, – Почему так поздно?