Молитва любви

– Ты – подонок, – бросил Майкл оскорбление в лицо барону, одновременно стараясь достать кинжал, висевший на поясе. – Получил с нею удовольствие, а потом отшвырнул, как обычную шлюху. Она была моя, а не твоя.

– Ты ничего не знаешь! – прорычал Гильберт, завладевая оружием, которое искал Майкл, и отшвырнул его подальше.

– Ошибаетесь, барон, – рассмеялся Майкл, кривя губы в усмешке. – Я знаю, Чарвик тебя убьет, а этого твоего ублюдка вырежет из живота своей дочери, тогда и успокоится.

Опасение за Грей и их неродившегося ребенка мучительно сжало сердце Гильберта.

– С какого времени? – спросил он, зажимая ворот туники у горла Майкла. – Ты доносил обо мне Чарвику с самого начала – когда принес мне клятву верности?

Майкл устремил на него жесткий взгляд:

– Нет. Только когда узнал, что ты завладел Грей, тогда я предал тебя.

– А твое нападение на Уильяма?

– Убедительно получилось, а? – он хихикнул. – Ты дурак, Бальмейн.

Разъяренный Гильберт вскочил, увлекая Майкла за собой.

– Ты умрешь рыцарем или трусом? – гневно выкрикнул он, отшвыривая парня от себя.

Пока Майкл старался удержаться на ногах, Гильберт так быстро извлек из ножен меч, что клинок зазвенел зловещей мелодией смерти. Майкл замер.

– Обнажи свой меч, – приказал Гильберт, – или я обезглавлю тебя, не сходя с места, и избавлю тебя от рыцарских церемоний.

Майкл метнул быстрый взгляд на всадников, молча восседавших на конях и с каменными лицами смотревших на того, кто предал своего лорда. Он понял, что все потеряно. Ради одного глотка пьянящего напитка мести он отказался от всего.

– В этом не будет необходимости, – сказал Майкл, переводя взгляд на барона.

Выпрямившись, он вынул из ножен меч и приставил его к земле. Несколько мгновений Майкл смотрел вниз на сверкающий клинок, прежде чем поднять острие вверх.

Все молча взирали, как он поднес клинок к губам и поднял к небу глаза в последней молитве. Потом, прежде чем Гильберт понял до конца его намерения, обратил свой меч к себе, обеими руками взявшись за острые края, и с силой вонзил его в себя. \

Еще оставаясь на ногах, в то время как кровь хлестала из смертельной раны, Майкл встретился взглядом с Гильбертом.

– Все из-за женщины, – выдавил он из себя, – которую ты даже не любишь.

С отчаянным криком он рухнул наземь и с хрипом испустил последнее дыхание.

Опустив меч, Гильберт подошел к лежавшему на земле рыцарю и опустился перед ним на колени. Он посмотрел в застывшие невидящие глаза, неподвижный взгляд которых был устремлен в небо.

– И снова ты ошибаешься, мой бедный заблудший враг, – прошептал он, закрывая исполненные мукой глаза молодого рыцаря. – Я люблю ее.

Грей хотела лишь на мгновение прикрыть усталые глаза, чтобы дать им отдых от утомительного шитья. Еще одно небольшое усилие – и тонкая рубашка будет готова, а потом можно будет уйти в свою комнату лечь спать. Склонив голову к спинке кресла, она не заметила, как шитье выскользнуло из ее рук и упало на колени, а потом и на пол.

Тепло очага навеяло дремоту, которая перешла в сон, чего ей недоставало в последнее время. Полностью отдавшись сладким объятиям сна, она обхватила живот рукой и блаженно расслабилась.

Такой и нашел ее Гильберт час спустя. Ее крупная лохматая собака растянулась рядом г большим креслом, в котором утонула хрупкая фигура любимой. Заметив приближение Гильберта, собака подняла голову и подозрительно уставилась на него. Тихое рычание грозно рокотало у пса в глотке.

Сердито глянув на собаку, Гильберт обошел кресло Грей сзади. Ворчун продолжал пристально смотреть на него, подергивая мордой. Если бы Гильберт не был уверен, что обязательно разразится громкая свара, которая разбудит Грей, то прогнал бы пса из холла. Покачав головой, он перевел взгляд на ту, повидать которую пришел.

Неодолимое чувство обладания захватило его, когда он смотрел на спящую Грей, не пропуская ничего: ни румянца, придававшего еще больше прелести ее лицу, ни роскошной волны золотых полос, переброшенных через плечо, ни ее материнской полноты, ни того, как рука покоилась на животе. В своем невинном сладком сне она была еще прекраснее, чем ему помнилась.

Прошло менее недели с того дня, как Гильберт уехал в погоню за разбойниками, но ему казалось, что прошло гораздо больше.

Старик так и не попался отряду Гильберта, и он решил, что разбойники удалились из его владений, так как больше не совершали набегов и нигде не показывались.

Чувствуя, как гнев снова начинает овладевать им, Гильберт отбросил тревожные мысли и сосредоточил свои думы на женщине, сидевшей перед ним, забывая, что она дочь того самого человека, которого он так жаждал пронзить своим мечом. Повинуясь порыву, Гильберт поднял заплетенные в косу шелковистые волосы, поднес их к своим губам, а затем пропустил сквозь пальцы.

Сэр Ланселин, сопровождавший барона в поисках Чарвика, вошел в холл, но Гильберт знаком отослал его назад. Тот моментально ретировался, оставив барона и его возлюбленную н едине.