Молекула-попаданец

Ангелина Костоломова почувствовала острое совершенство у себя в гроте Венеры. Ее принялись с остервенением награждать ласками. При этом Ангелину великую возвышали до экстаза два мужика сразу. Это было не столько больно как унизительно, ее бывшего члена избранного легиона причастного к Созданию мирозданий «ублажали» как последнюю ночную фею. Один мужчина сменял другого, удивительно, но райское деяние вместо радости: приносил девушке сплошные страдания. Демонов бога Амура было много, очень много и внутри у неё все низвергнулось Кракатау, залив ядовитым зерном из термоядерных бомб. Ангелина Костоломова думала, что на этом все кончиться, но фашисты нашли другую муку.

— Она летчица, так пускай полетает!

Ангелине Костоломовой надрезали вену, потом щипцами вытянули сухожилие и привязали к самолету.

— Ну, вот распутница. Отправляйся в полет, желаем сказочных ощущений.

Истребитель взлетел, девушку-комсомолку дернуло и оторвало от поверхности, лишь ветки куста хлестнули по голой, загорелой женской ноге. Самая страшная боль, когда стали вылезать жила, была впереди. Вот казалось, все уже испытала юная воительница-комсомолка и нечем его удивить, но ведь нет же, сухожилия вытягиваются и кровь брызжет из глаз.

Самолет выписывал пируэты, делал горки, бочки, мертвые петли. Все это трясло и подбрасывало тело. Ангелина Костоломова ревела, одновременно мучились и остальные её воплощения. Затем истребитель стал резко снижаться и воительница-комсомолка врезалась, в землю, потом девушку протащили по колючками, окунули в вонючее болото. Все это заставляло воспринимать страдания немного по-другому. Казалось у самолета никогда не кончиться бензин. Однако налетав по ощущению не один час он сгорает в вспышке и все опять повторяется.

Черт даже пропел шершавым скребущим мозги голосом:

Вот в самый центр вогнал тебя земли,
Теперь ты дева стала тень Тартара…
Так лучше бред свой глупый не мели,
Добрее ты под плеткой, жгучей стала!

Тебя начнем арканом злым душить,
И вырвем с корнем девы милой косы!
Поскольку ты тут обратилась в дичь,
А на снегу девчонки ноги босы!
Пощады грешник больше не проси,
Ты только тем страдания добавишь!
Удары плеток свыше двадцати,
И вывернутых плеч, увы, не вправишь!

Излом крутейший, величайший зла,
В котором нет пощады и отрады!
Ведь даже добрым будет Сатана,
Но все равно захочешь ты награды!

Вот дыба, клещи и палач-буян,
Над мукой девы громко он смеется!
И даже трезвый истязатель пьян,
А ночью палит кожу жутко Солнце!

В каком кошмаре и в каком дыму,
Бывают, наши в лютой злобе черти…
И даже я нечистый не пойму,
Но мне вы все равно девчата верьте!

Вас истязают вовсе не за блуд,
Ведь знай любовь Всевышнему угодно!
И для чего взвалил на шею труд,
Все выйдет, просто знайте бесподобно!

Главарь Тартара — всей Земли главарь,
Поскольку в сердце ад царить навечно!
И самый сильный то Гадеса царь,
Он любит боль, столь страстно и сердечно!

И вам не будет, в муках знай конца,
Поскольку гнев предела не встречает!
Сдираем кожу с нежного лица,
И правит миром бессердечный Каин!

А что придумать сможем — трепещи,
Поскольку вал фантазий безграничный!
И не залечат язвы те врачи,
Мы завалили девок враз с поличным!

Как ни странно эти слова, вместо того чтобы добить Ангелину Костоломову, ее оживили. Она была очень чувствительна к корявой рифме.

— Ты черт заговорил стихами. Значит не все ладно с твоими рогами.

— А тебе вакуумная соска, я вижу мало. — Заревел адский демон. — Решила взять не мытьем так катаньем. Ценю чувство юмора заговоренной, куда его теперь определить с седьмой формой пыток. Может в ядерный реактор.

Бес пошевелил щупальцами и икнул:

— Семь священное число и это должно быть что-то грандиозное. И такое чтобы страдания переполняли меру.