Молчание леди

— Белла! Белла! — Прыщавый заговорил командным тоном, который мог быть свойственен кому-то вдвое большему, чем он, настолько глубоким и твердым был теперь его голос. — Ничего такого ты не сделаешь. Послушай моего совета хотя бы раз в жизни, ничего подобного ты не сделаешь. Ты встретишь ее с распростертыми объятиями. Ведь если она пошла в ломбард, так это для того, чтобы что-то заложить, не так ли? А ради кого она это делает? Не ради себя — в этом-то я уверен, а ради тебя или того, что ты делаешь. По крайней мере, так я ее понимаю. В любом случае, — он ухватил Джо за руку, — мы уходим. Я бежал как заяц, в обход, потому что знал: она направляется домой, и я не хотел, чтобы она меня видела. А она войдет через главный вход. Я все тебе сказал, Белла.

Белла удивленно взглянула на него — он почти тащил Джо к входу в подвал. Когда они уже были на лестнице, дверь распахнулась, и Белла застыла, дрожа и ухватившись за край стола, чтобы не упасть.

И появилась она, эта девушка, женщина, странное существо — такая же, какой Белла ее впервые увидела: в длинном грязном пальто и странной шляпке. Только сегодня выражение ее лица было совершенно другим. Она медленно прошла вперед, и, когда оказалась рядом с Беллой, та поняла, что не может вымолвить ни слова. Она только осознала, что любит это несчастное существо, и, как и посоветовал ей Прыщавый, она протянула к ней руки, и Рини бросилась в ее объятия. Ее руки обхватили коренастую фигуру Беллы, и они так стояли, прижавшись друг к другу, больше минуты, а потом Белла, слегка отодвинув Рини от себя, заглянула ей в лицо и сказала:

— Ох, девочка! Ты… ты так меня напугала! Я думала, что ты ушла навсегда, ушла в другое место. — А потом рискнула спросить: — Где… где ты была?

Глаза Рини блестели, а горло распухло от усилия, когда она произнесла:

— Ломбард.

— Ломбард! — воскликнула Белла. И хотя именно об этом ей уже сказал Прыщавый, она с искренним удивлением повторила: — Ломбард!

Рини знаками показала, чтобы Белла села, и присела сама. Затем, расстегнув пальто, она сунула руку куда-то внутрь и вытащила коричневый конверт, из которого она медленно извлекла толстую пачку фунтовых банкнот. Но она не стала доставать квитанции, а переместила их в угол конверта, который затем сложила вдвое и снова убрала в карман. После этого, поглядывая на Беллу, которая ошеломленно смотрела на деньги, она начала одну за другой выкладывать банкноты на стол. Когда она дошла до тридцатой банкноты, то остановилась; последние банкноты, которые держала в руке, она сосчитала отдельно. Отложив их в сторону, она указала на них, а затем на себя, делая усилие что-то сказать. Слово, которое она прошептала, было «мое».

Белла смотрела на нее, ничего не говоря. Она не могла поверить своим глазам. На столе лежали тридцать фунтов, а когда Рини подвинула их к ней, она воскликнула:

— Ой, девочка! Как же тебе удалось достать?.. Я хочу сказать… — Она замолчала, посмотрела на деньги и переспросила: — Как?

Рини быстро указала на средний и безымянный пальцы своей левой руки и сделала знак, по которому Белла ясно поняла, что речь идет о кольцах.

— Ты заложила свои кольца? У тебя были кольца? Свое обручальное кольцо?

Она увидела, что выражение лица Рини изменилось: все сияние с него исчезло, но тем не менее она подтвердила догадки Беллы кивком, а затем снова указала на безымянный палец и очертила вокруг него две окружности.

Сначала Белла ничего не могла сказать от удивления, а затем спросила:

— Кольцо, подаренное при помолвке?

Рини кивнула.

Белла сказала хрипло:

— Должно быть, они были очень-очень ценными, раз за них дали столько денег. Но зачем? Зачем, девочка?

После этих слов Беллы Рини попыталась заговорить. Когда ей это не удалось, она пододвинула к себе газету, подошла к камину, где на полке у Беллы хранился карандаш, взяла его и написала на полях газеты: «План мужчин. Что-то нужно. Бедные».

Белла посмотрела на нее, и в ее глазах стояли слезы, когда она сказала:

— О, милая! Подумать только, ты заботишься о них, а сама их до смерти боишься. Не надо их бояться, ведь они и пальцем тебя не тронут… Ну, ладно. — Она подняла руку, когда увидела, что Рини отпрянула от нее. — Я не имела в виду, что ты должна разговаривать с ними или терпеть их присутствие, но я все равно утверждаю, что они хорошие ребята и никогда не причинят тебе вреда. — Ой! — Она тихонько засмеялась. — Да пусть только они скажут тебе что-то не то — наши парни, Джо и Прыщавый, прибьют их, это точно.

Эти слова не вызвали улыбки у Рини, но она указала на пять фунтов, отложенные ею в сторону, и снова повторила:

— Мои.

— Конечно, девочка. Конечно, ты же должна хоть что-то оставить себе. — Рини отрицательно затрясла головой, а Белла сказала:

— Это не для тебя, но ты хочешь оставить их себе? Это так?

Кивок дал Белле понять, что она правильно выразила мысль Рини. И, снова глядя на деньги, она прошептала: