Мокрый мир

Колдун выругался и отер руку о штанину. Упал на колени и зашарил в траве. Вскрикнул, когда ладонь коснулась холодного металла. Под карликовыми пальмами зашипели гремучие змеи.

С пистолетом в руке Нэй пошел вперед, осматриваясь. Другую руку он держал на эфесе шпаги.

Убитый вампир лежал на спине. Из раны не вытекло ни капли крови. Серая пыль – и только. Серая кожа словно тлела по краям разрывов. Мертвец был голый, но это была нагота оголодавшего хищника – костистая, жилистая, окаменелая. Нэй не мог рассмотреть в ней человека.

Он обошел тело кругом и заметил другую рану: лобная кость была проломлена над левым глазом. Не его рук дело. Похоже, не все жители проклятого города расстались с жизнью по собственной воле. Некоторым помогли.

И, похоже, не все кровососы ждали заката, чтобы выбраться из убежищ.

Он заметил еще двоих. Вампиры стояли у каменной стены, почти полностью скрытой толстыми лианами.

Вампиры – с веревочными кольцами на шеях – прятались в тени. Пылающие глаза следили за колдуном.

«Но из плоти мертвых возродятся чудовища».

Нэй осмотрелся.

Земля вдоль стены была истоптана, словно тут проходила шакалья тропа. Повсюду валялись обглоданные кости. Звериные и человеческие. Целые и расщеплённые.

Нэй прицелился в неподвижных тварей. По затвору пистолета ползал белый муравей.

У стоящего справа висельника сохранилась одежда. Юбка-запашка на костлявых бедрах, черная от грязи и крови. Спутанные волосы свисали до груди. У второго из верхней губы были вырваны куски, в щелях чернели неровные длинные зубы. Грудная кость торчала корабельным килем.

Вампиры содрогнулись, будто проснувшись, и пошли на него, петляя, держась в тени.

На этот раз у Нэя было время, чтобы выбрать оружие. Вогнать шпагу в глазницу, чтобы острие уперлось в затылочную кость? Или уничтожить мозг пулей?

Он выбрал бесшумную шпагу.

* * *

Мальчик сбежал.

Нэй склонялся к тому, что проводник завел его в ловушку. В конце спуска тот постоянно держался позади колдуна, направлял голосом.

– Ты не вернулся из джунглей.

Нэй обернулся.

Рави возвышался на склоне, в прогалине, поросшей красными огневиками, открытый солнечному свету. «Вампиры боятся солнца», – мелькнуло в голове Нэя, пока он смотрел на браматму.

– Какого водяного? – Нэй схватился за корни и полез на откос.

– Ты не вернулся, – повторил Рави.

Он стоял, скрестив на груди руки, и выглядел как человек, у которого вот-вот лопнет голова. Его мелко трясло, лицо побагровело, на шее вздулись вены.

Нэй почувствовал покалывание в мышцах рук и ног, особенно сильное в правой руке, в которой сжимал пистолет и которую поднимал, когда шишка на лбу Рави треснула по линии шрама.

От неожиданности Нэй остановился.

Края раны расползлись, и над переносицей браматмы распахнулся третий глаз.

Два обычных глаза Рави, глубоко запавшие в череп, темные и тусклые, вцепились в Нэя. Межбровный глаз был выпуклым, большим, болезненно-розовым, и этот страшный глаз видел Нэя насквозь.

Обморочная волна поднялась по телу Нэя, ударила в голову. Ярко полыхнуло в глазах – солнечные лучи превратились в белые острые ножи. Нэй зажмурился, продолжая взбираться к Рави. Будто утопая в зыбучем песке. Зыбучим песком был воздух. Еще немного, чуть-чуть… Рука с пистолетом двигалась вверх, но он уже почти не чувствовал ее.

Страшный глаз сковывал мышцы Нэя, опрокидывал в ледяное оцепенение.

Нэй поднял тяжелую ногу, медленно опустил, намотал на кулак стебли травы, подтянул себя выше, упал на колени. Голова раскалывалась от бессвязного гула, страшный розовый глаз наполнял ее голосами. Дюйм за дюймом Нэй распрямлял правую руку, мышцы извивались под кожей, дюйм, еще дюйм, из перекошенного рта Нэя свесилась нитка слюны. Суставы будто покрылись речной солью, локоть, плечо, Нэй наводил пистолет движением кисти. Прицелился и нажал на спусковой крючок.

Думал, что нажал…

Палец окаменел. Руки и ноги окаменели. Окаменевший Нэй смотрел на браматму.

В страшном глазе переливался поверхностный дрожащий огонь. В других глазах, в тонких губах Рави была жестокая насмешка.

– Ты не вернулся. Тебя съели демоны.

Нэй услышал шорохи за спиной, звук осыпающейся земли. Клацанье клыков. Но он мог лишь смотреть на Рави. Его разум онемел вместе с телом.

Губы браматмы шептали какие-то заклинания. Клацающие, шуршащие звуки приближались.

Внезапно над лесом прокатился гулкий выстрел. Рави дернулся и обернулся. Страшный розовый глаз исчез. Мушкет ухнул снова – и кто-то скатился по склону за спиной Нэя.

– Сзади!

Оцепенение прошло. Колдун снова владел своим телом. Крутанулся на коленях и всадил две пули в черное дьявольское лицо. Вампира отбросило назад.

Нэй повернулся и увидел, как Сынок размахивается и бьет Рави прикладом мушкета в лоб, добавляет лежачему.

Выше, в зарослях алоэ, стоял Алтон. Маркиз улыбался поверх мушкетного ствола.

– Закройте ему лоб! – просипел Нэй. – Обмотайте голову… этот глаз…

– Есть, сэр!

Грудь и руку жгло, сюртук был мокрым от крови. Обессиленный, Нэй опустился на траву, лицом к полуденному солнцу. В нескольких ярдах от оглушенного, связанного браматмы.