Мокрая магия

— Мне на ум приходит только одна преграда, — произнесла она едва слышно. — Только одна. Мой мозг износится примерно лет через сорок. А до тех пор можно будет узнать… Я изменюсь — найду то, что пока для меня недостижимо. И изменюсь… Вот что меня пугает. Не хочется даже думать об этом.

Она взялась золотистыми изящными пальцами за оконную ручку и без усилий толкнула створку, слегка приоткрыв ее. Стекло запело от порыва ветра.

— Я могла бы при желании покончить с этим прямо сейчас, — продолжила Дейрдре. — Прямо сейчас. Но нельзя — столько всего еще впереди. У меня человеческий мозг, а человек никогда не откажется от таких возможностей. Поэтому мне интересно… Да, интересно…

Этот милый голосок был хорошо знаком Гаррису; Дейрдре когда-то пела и говорила столь нежно, что заворожила весь мир. Но теперь вместе с заботами в ее тон проникла некая монотонность. Стоило Дейрдре отвлечься и не прислушиваться к себе, как в ее словах проскальзывал оттенок инородности — металлическое эхо, которое слышится, когда человек разговаривает в обитом железом помещении.

— Мне интересно… — повторила она, и стальной отзвук в ее голосе стал еще ощутимее.

ПРЕВЗОЙТИ БОГОВ Перевод Т. Алеховой

Над столом из отполированной до блеска стали висело зеркало, вернее, окно, открывающееся в визуальное и звуковое подпространство всякий раз, как включался зуммер теледатчика. Два хрустальных кубика на столе были трехмерными фотографиями — из тех новинок, чье появление стало возможным только к началу двадцать третьего века. Между ними лежало письмо с обращением более древним, чем само зарождение письменности. «Милая…» — вывел на нем мужской почерк с сильным наклоном.

Тут Билл Кори отложил ручку и от безысходности стал ерошить волосы, переводя взгляд с одной фотографии на другую и тихо поругиваясь. Хорошенькое дело, в ярости рассуждал он сам с собой, если мужчина никак не может решить, на какой же из девушек ему жениться. Коллеги по биологическому колледжу, верящие в непогрешимую прозорливость доктора Уильяма Кори и в ясность его оценок, содрогнулись бы, увидев его в эти минуты.

Вот уже сотый раз за день он смотрел то на один снимок, то на другой. Женские лица улыбались внутри хрустальных кубов, и Билл терзался, покусывая губы.

Слева от него в прозрачной призме навечно задержалась улыбка темноволосой Марты Мэйхью; из трехмерного пространства глядели на Билла ее васильковые глаза. Доктор Марта Мэйхью из химического колледжа, вся будто из слоновой кости и черного шелка. Ни за что не подумаешь, что она и есть ведущий химик Города Ученых, где работают крупнейшие специалисты со всего мира.

Билл Кори наморщил лоб и посмотрел на другую девушку. С фотографии на него глядела Салли Карлайл, неподдельно живая во всем, вплоть до светлых завитков, разметанных застывшим в хрустале ветерком. Билл повернул кубик так, чтобы лучше разглядеть ее нежный профиль. Время будто застыло внутри прозрачной тверди, и хорошенькая трепетная Салли, слегка отвернувшись, вечно позировала фотографу.

Наконец Билл вздохнул и снова взял ручку. После слова «милая» он уверенно вывел «Салли».

— Доктор Кори…

Кто-то нерешительно мялся у дверей. Билл нахмурился — это оказалась мисс Браун, хлопавшая глазами за стеклами очков.

— Доктор Эшли…

— Не докладывай обо мне, Брауни, — лениво произнес посетитель. — Он бездельничает, а я застукаю его с поличным. Что, Билл, любовные записки разбираешь? Войти можно?

— Тебя разве остановишь?

Угрюмость Билла как ветром сдуло. Высокий и растрепанный молодой мужчина, стоявший на пороге, был Чарльзом Эшли, директором телепатического колледжа. Их давняя дружба вполне допускала безобидные подтрунивания, но тем не менее Билл испытывал глубокое уважение к незаурядному таланту Эшли. До него ни один глава телепатического колледжа не мог охватить столь бесчисленные, неподвластные заурядному уму, области знания.

— У меня столбняк от работы, — заявил, позевывая, Эшли. — Пошли в парк, искупаемся?

— Не могу, — отложил ручку Билл. — Молодняк ждет…

— К черту молодняк! Ты думаешь, все научное сообщество трепещет в ожидании, пока твои молокососы первый раз тявкнут? Мисс Браун за ними присмотрит. Она получше тебя разбирается в генетике. Вот подожди, скоро в Совете разберутся, что к чему, и отправят тебя на черные работы.

— Заткнись, — ухмыльнулся Билл. — Как там щенки, мисс Браун?

— Превосходно, доктор. Я покормила их в три часа, как положено, и теперь они спят.

— Они всем довольны? — заботливо поинтересовался Эшли.

— Смейся, смейся, — вздохнул Билл. — Эти щенки под моим руководством будут носиться по коридорам времени, попомни мои слова.