Мохнатая лапа Герасима

– Бурбонская неплохой человек, – сказала хозяйка дома, – умный специалист. Но со своим сыном справиться не способна. А поскольку встречи с ней непременно предполагали присутствие Геннадия, пришлось поставить отношения на паузу. Инициатором наших посиделок всегда являлась Ксения. Я не нуждалась в общении с ней, а она, похоже, очень хотела подружиться со мной. Почему? Понятия не имею. У Бурбонской весь день занят работой, постоянными встречами с кем-либо. Я бы на ее месте часов в семь сворачивала всякую активность, летела домой, принимала ванну и лежала в тишине, выключив всю связь с внешним миром. Ксения же несколько раз в неделю звонила мне, интересовалась: как день прошел, сообщала свои новости, которые в основном начинались словами: «Геночка сегодня…» Признаюсь, меня общение с ней утомляло. Ну какой интерес мне слушать хвалебные оды парню, которому отказано от моего дома? Я не понимала, почему Ксения так упорно набивается к нам с Леной в друзья. Мы с ней очень разные. Я не люблю тратить много времени на болтовню по телефону, разговариваю кратко, по делу. Гостей приглашаю заранее, незапланированные визиты меня не радуют. А Ксения могла заехать ко мне без звонка, мы тогда жили в городе, об особняке и не мечтали. Представьте, вы приняли ванну, натянули любимый уютный, не совсем новый халат, легли на диван с книгой, рядом на столике чашечка с кофе, кекс. У вас до прихода домочадцев, когда придется оказывать всем внимание, есть еще два часа, можно спокойно поваляться. Как вам это?

– Со мной такое случается редко, – улыбнулась я, – но если вдруг выпадает свободное время, это прямо восторг.

Анна кивнула.

– Вот-вот. А теперь оцените продолжение сей истории. Вытягиваете ноги, берете книгу, собираетесь насладиться компанией кофе-книга-кекс. И… дрр. Домофон. Из него голос Ксении: «Нюшенька, я ехала мимо кондитерской, купила тебе пирожных. Загляну на минутку?» Ваша реакция?

Я вздохнула:

– В первую секунду решу соврать: «Прости, сегодня нам лучше не встречаться, похоже, я грипп подцепила. Температура, насморк – все в наличии». Но потом соображу, что после этих слов надоеда не уйдет, она скажет, что не боится заразы, все равно не мытьем, так катаньем попадет в мой дом, и я отправлюсь открывать ей дверь.

Глава 14

– Хорошее воспитание часто оказывает плохую услугу тому, кто хорошо воспитан, – вздохнула Анна, – зато оно весьма удобно для окружающих. Мне с детства внушали: нельзя быть эгоисткой, нужно думать о других. Когда я только начала общаться с Бурбонской, сразу решила пресечь дружбу на корню. Меня бесило в ней все: манера говорить, сидеть… Но ничего не получалось. Потом мое отношение к Ксении изменилось. Произошло это спустя не один год после одной неприятной истории. «Липучка» вдруг перестала звонить, дней десять не объявлялась, я обрадовалась, решила: она поняла, что не ко двору, теперь исчезнет из моей жизни. Дело было в начале весны. Девятого марта Ксения позвонила:

– Прости, Анечка, что бросила тебя. С праздником! Извини, вчера не смогла с тобой связаться.

Я в ответ:

– Ой, не стоит беспокоиться. Понимаю, дел много. И тебя с прошедшим женским днем.

А сама думаю: «Надеюсь, ты не скоро приедешь ко мне в гости».

Бурбонская продолжала:

– Я по тебе так соскучилась! Прямо до слез! Анечка, извини за просьбу. Позвони Гене, я не могу с ним связаться, очень волнуюсь. Здесь один телефон на пять этажей, очередь к нему, как в мавзолей. А я пока стоять не могу, привязана к гире. И не дойду до аппарата.

Я ничего не поняла.

– К гире?

Бурбонская смущенно пробормотала:

– Я ногу сломала, нахожусь в клинике.

Воспитание и милосердие велели мне поехать к ней.

Анна схватилась за виски.

– Матерь Божья! Затрапезная городская больница. Бурбонская в коридоре лежит, якобы мест в палате нет. Сестры злые, хуже крыс! Воняет отвратительно. Врача не найти. Еда! Лучше не описывать манную кашу, которую я увидела. Кошмар и катастрофа.

Я чуть не зарыдала.

– Ксения, почему вы лежите в таких условиях? Как попали в самую ужасную столичную клинику? Тут, похоже, одни бомжи!

Она забормотала:

– На улице я упала, «Скорая» меня с тротуара забрала. Нога болела так сильно! Я не очень понимала, кто и что со мной делает.

Я возмутилась:

– А Гена что?

Бурбонская стала пододеяльник теребить.

– Позвонить сама ему не могу. Как встать-то? Просила всех, кого тут видела. Кто-то мимо прошел, но встретились и добрые люди, пообещали с мальчиком связаться, потом объясняли: он трубку не снимает. Прости, Анечка. Не хотела тебя обременять. Но я попала в безвыходное положение. Очень о Гене беспокоюсь. Он, наверное, голодный, носит грязные рубашки. Сделай одолжение, возьми ключи, съезди ко мне домой, найди Геночку. И, пожалуйста, привези денег. Тут за плату отношение меняется! Сейчас объясню, где я их держу.