Мохнатая лапа Герасима

– Ну… – пробормотал Илья, – точно не скажу. Еще со времен программы айсикью. В Интернете с ним познакомился, тогда мало у кого свои компы имелись. Не так давно появилось у нас в Сети сообщество экспертов. Можно общаться в общей ленте, а можно в личке с кем-нибудь. Рабочие вопросы на всеобщее обозрение не выносят. Анекдоты травим, наши, специфические. Нормальному человеку их не понять. Байки всякие рассказываем. Настоящих имен там нет. Все под никами, Герман там тоже есть. Он, как я уже сто раз говорил, редактор, его привлекают для анализа разных текстов. Например, предсмертная записка. Надо выяснить, человек сам ее составил или его под диктовку написать заставили? Это тебе только один пример. Он отличный мужик, веселый, определенно не дурак. Я часто удивляюсь тому, сколько Герман знает. У нас в чате один раз разговор зашел о Ван Гоге. Что за болезнь у него была? Разные мнения есть. Народ стал версии выдвигать. И тут Герман прямо с лекцией выступил. Такое написал про художника, что я и не слышал никогда. Удивился, спросил:

– Ты по образованию искусствовед?

Он ответил:

– Часть букв убери – искусство ед. Книгу скачай. Ирвинг Стоун. «Жажда жизни».

Я последовал его совету. А и правда, биография художника Ван Гога очень хорошо написана. Он мне потом еще другие произведения советовал, мы с ним подружились, в гости друг к другу ходим. У него жена приятная. Может, этот Вантри всех горничных-то и убил? Попробую-ка сей фрукт поискать. Вдруг найду?

Я положила телефон в карман, но он тут же зазвонил, меня искал Федор.

– Я побывал в музее для полуночников, – отрапортовал Миркин, – в зале, где проходит выставка картин, нет ни одной бабульки в войлочных тапках. Смотрители там студенты. Конкретно вандала, который полотно «Пейзаж с замком Лоревиль» уничтожить задумал, поймал Никита Одонин. Он мне рассказал, что мужик сначала никакой агрессии не проявлял. Просто ходил, рассматривал зал, больше внимания обращал на девушек, которые там бродили. Музей в основном посещают люди до тридцати лет, молодежи нравится по ночам тусить. Люди постарше уже с семьями, детьми, у них другие интересы. А тот посетитель был не из самых юных. Никита подумал, что он себе бабу ищет, поэтому долго не уходит. Потом перец снял симпатичную брюнетку, завел с ней беседу, сказал:

– Вам не кажется, что странно именовать художником человека, который копирует чужую картину по номерам?

– Прости, не поняла, – остановила я Федю.

– Неужели никогда не видела? – удивился Миркин. – В книжных магазинах продают коробки. В них лист картона, на нем картина, допустим, три медведя в лесу. Все расчерчено на квадраты, каждый пронумерован. И в инструкции указано: единица – зеленый цвет, двойка – синий. Надо взять краски, которые прилагаются, и раскрашивать.

– Встречала такие, – вспомнила я, – прекрасное хобби, наверное, здорово успокаивает нервы.

– Только нельзя в процессе раскрашивания одним глазом новости по телику смотреть, а то руки от стресняка затрясутся, – не замедлил высказать свое мнение Федор, – и я с мужиком согласен: те, кто этим увлекается, не художники.

– Если они себя таковыми считают, то почему нет? – возразила я.

– У брюнетки, с которой вандал общался, было то же мнение, – сообщил Миркин, – она ему ответила, что сама увлекается такой работой, является живописцем-численником. А если посетителю не нравятся подобные картины, то что он делает в зале, где выставлены полотна на конкурс «Лучший пейзаж численника»? Видно, красотка сильно понравилась Геннадию. На тот момент в зале никого, кроме них и служителя, не было. Студент, который наблюдал, как мужик клеится к симпатяшке, еле сдерживал смех. Дядька стал нахваливать работы, спросил у девицы, где ее пейзаж, изобразил, что пришел в восторг, восклицал:

– Полотна в массе сляпаны грубо. А у вас шедевр, прекрасные полутона…

Ну и дальше как по нотам. Завершив песню, он предложил брюнетке выпить кофе. Та кокетливо протянула:

– Ой, нет! Мне домой пора. Мама волнуется.

– Я доставлю вас до дома, – пообещал мужик, – давайте познакомимся, Геннадий Бурбонский, журналист, писатель, историк.

Девушка назвалась Катей и отказалась от предложения подвезти. Ловелас решил не сдаваться, закурлыкал:

– Кто ваш главный конкурент?

Симпатяшка показала на пейзаж с замком.

– Она. Гран-при точно ей достанется, тут без шансов. Надеюсь хоть на простое призовое место.

– Жуткая мазня! – возмутился Геннадий. – Этот человек не способен даже аккуратно один кусок раскрасить. И ему достанется лавровый венок? Что у вас за жюри?

Катя приложила палец к губам.

– Тсс! Автор картины старушка.

– Нельзя раздавать награды из жалости! – возмутился еще пуще Бурбонский. – Побеждать должен достойный.

Катя понизила голос:

– Бабушку зовут Анна Григорьевна Шляхтина-Энгельман. Ее зять очень богатый бизнесмен, он основной спонсор конкурса и выставки, оплачивает банкет. Понятное дело, олигарх хочет мать жены побаловать, Гран-при ей в зубах принесут.

По мере того как Катя объясняла ситуацию, лицо Геннадия вытягивалось, глаза превращались в щелки, уши краснели, а щеки, наоборот, бледнели.