Моя жизнь. Записки суфражистки

Я нарисовала затем картину наших мирных депутаций, описала насилия, которые их неизменно встречали, наши аресты и комедию полицейских судов, где необоснованных показаний полицейских оказывалось достаточно, чтобы упрятывать нас на продолжительные сроки в тюрьму; рассказала о клевете, выдвинутой против нас в Палате Общин официальными представителями правительства, о сказках, будто женщины царапали и кусали полицейских и пускали в ход шляпные булавки; я обвиняла правительство в том, что оно нападало так на беззащитных женщин, опасаясь их и желая подавить агитацию, производимую нашей организацией.

«Но здесь в суде было заявлено, – продолжала я, – что дело возбуждено не против Женского социально-политического союза, а против определенных обвиняемых. Шаг правительства, господа, направлен, несомненно, против обвиняемых, сидящих сегодня перед вами на скамье подсудимых, но он имеет в виду и ЖСПС. Правительство хочет разрушить эту организацию. И это намерение явилось у него, по-видимому, уже после того, как меня приговорили к двум месяцам тюремного заключения за разбитие стекла стоимостью, как мне передавали, в 2 шиллинга 3 пенса, – к наказанию, которое я приняла, будучи лидером этого движения, хотя оно является совершенно необычным за столь ничтожный проступок, как мой. Я приняла его, как кару руководителя агитации, неприятной правительству. И вот, пока я сидела в тюрьме, возбудили это преследование. Правительство решило, что может сразу убрать людей, которых оно считало душой движения. У нас много мнимых друзей среди членов кабинета, – людей, на словах сочувствующих делу женского избирательного права. И они вообразили, что если им удастся разделаться с руководителями союза, то на неопределенное время будет отсрочено решение в нашей стране этого вопроса. Ну, их расчеты не оправдались, и если бы даже им удалось устранить со своего пути всех так называемых лидеров движения, то и тогда они не добились бы своего. Но почему же не посажен на скамью подсудимых союз? У нас так называемое демократическое правительство. И Женский социально-политический союз представляет собой отнюдь не сборище истеричных и ничего не значащих сумасбродных женщин, как внушали вам здесь, а значительную организацию, насчитывающую среди своих членов выдающихся людей. Он состоит из женщин всех классов общества, женщин, пользующихся влиянием в тех рабочих организациях, членами которых они являются; женщин, пользующихся влиянием в профессиональных организациях; женщин заметного общественного положения; даже женщины королевской крови имеются среди членов этого союза. Вот почему демократическому правительству невыгодно иметь дело с союзом в его целом.

Оно надеялось, устранив людей, являвшихся политическими руководителями организации, разрушить ее. Что же, господа, правительства часто ошибались, и я решаюсь заявить вам, что правительство и на этот раз ошиблось. Ответ, я полагаю, был дан правительству митингом в Альберт-Холле, происходившем сейчас же после нашего ареста. В течение всего нескольких минут, без помощи красноречия мистрисс Петик Лоуренс, помимо призывов лиц, названных здесь лидерами движения, было собрано 10.000 фунтов на нужды нашего движения.

Очевидно, что движение, подобное этому, встречающее такую поддержку, не может быть признано сумасбродным, истеричным движением. Люди, в нем участвующие, не одурачены. Женщины; подобные членам нашего союза, и люди, сидящие здесь на скамье подсудимых, не принадлежат к числу лиц, способных легкомысленно предпринять такое дело, как наше. Как мне дать вам понять, что именно придало нашему движению его нынешние гигантские размеры? Оно является одним из грандиознейших движений нашего времени. Оно не только пользуется влиянием, может быть еще не признанным в нашей стране, но и оказывает свое влияние на женское движение всего мира. Видели ли мы в нашу эпоху что-нибудь более чудесное, чем эту внезапную вспышку и расцвет во всех странах женского движения? Даже в Китае – к стыду, думается мне, англичан, – женщины получили право голоса в результате победоносной революции, которой, смею сказать, сочувствуют члены правительства его величества, – кровавой революции.