Читаем Моя жизнь в футболе полностью

Немирович приехал в конце XIX века в Париж и по утрам стал прогуливаться возле дворца Тюильри в обществе графини Паниной. Им регулярно попадался навстречу пожилой господин в сером сюртуке и сером цилиндре. Этот господин каждый раз очень вежливо снимал цилиндр и кланялся Паниной, и она каждый раз не отвечала на поклон. «Почему вы так неприветливы по отношению к этому месье?» — спросил Немирович-Данченко. Панина ответила резким тоном: «Я никогда не стану с ним здороваться! Это — Дантес!»

Однажды Владимир Иванович в областном городе пошел в местную оперу на балет «Пламя Парижа». Рядом с ним в партере сел старик с окладистой бородой, одетый так, как одеваются деревенские старейшины, отправляясь в город. Глядя балетный спектакль, сосед обратился к Немировичу-Данченко с вопросом: «Когда петь-то начнут?» — «Это балет, — суховато ответил Владимир Иванович, — в балете не поют».

И тут по оригинальному замыслу постановщика на сцене запели «Карманьолу». Сосед сказал Немировичу-Данченко с иронией: «А ты, дед, видать, первый раз в театре…»

Яншин говорил, что атмосфера спортивных кулис напоминает ему изнанку театра в день премьеры. «Как раз на стадионе я понял, — сказал однажды Яншин, — что как из футболиста-индивидуалиста не получится хорошего тренера, так из актера-эгоиста не выйдет настоящего режиссера. А что такое актер-эгоист или футболист-одиночка? Станиславский говорил нам: «Я верю, что вы можете сыграть эту роль гораздо ярче и сильнее — ради роли и себя; но не делайте этого — ради всего спектакля!» Исполнитель, не способный этому подчиниться, и есть одиночка».

Михаил Михайлович был ведь еще и жокеем. Да-да, настоящим жокеем на ипподроме! Я видел довоенный снимок: он в жокейском костюме, держит лошадь под уздцы. Семь раз участвовал Яншин в ответственных заездах, четыре раза завоевывал первые места, два раза — вторые. Поразительно многообразный талант!

Вникая в работу актеров на сцене, я чувствовал, какой труд они затратили, чтобы из зала в час спектакля все выглядело легко и прекрасно. Нередко советовал футболистам сходить на ту или иную постановку. Правда, я не сторонник культпоходов в театр всей командой: ребята и без того друг другу достаточно надоедают за время сборов и поездок. Пусть каждый ходит в театр с женой, со знакомой девушкой, если не женат, или в одиночку, тогда и воспринят спектакль будет иначе, чем когда все словно опять на собрании…

— Один ваш контакт с Малым театром, Константин Иванович, я имел удовольствие наблюдать. Шло чествование московского «Спартака» в связи с его победой в чемпионате СССР 1979 года. На сцену вышли студенты Театрального училища имени Щепкина и с ними их профессор, народный артист СССР Виктор Иванович Коршунов…

— Тоже, кстати, один из моих очень хороших знакомых.

— Не сомневаюсь. Студенты-щепкинцы стали петь куплеты, каждый из которых заканчивался рефреном: «Спартак» — это да! Остальное…» или «Костя Бесков — это да! Остальное…» Виктор Иванович каждый раз предотвращал произнесение последнего слова — «ерунда!», которого ждал и даже договаривал вполголоса полный болельщиками зал. В мягкой, подчеркнуто назидательной манере профессор Коршунов заканчивал очередную студенческую эскападу примиряющим: «Остальное тоже все очень хорошо, товарищи!» Вспомним, это произносилось в конце 1979 года, в пору беспрерывных победных рапортов об успехах на всех направлениях народного хозяйства и международной политики. Воспринималось собравшимися с юмором и сарказмом — ни в коем случае не по отношению к «Спартаку» или к вам.

— Да, забавный был капустник.

— А потом Валентин Гафт преподнес команде «пакет» своих изящных язвительных эпиграмм. Я сумел запомнить посвященную Сергею Шавло:

Бег — ну, как у иноходца!

Он соперникам назло 

обведет их всех, прорвется, 

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии