Моя жизнь с отцом Александром

О доме я храню свои собственные сладкие воспоминания, которые дороги мне до сих пор. Я начинала свой день раньше Александра, поэтому, позавтракав, я приносила ему чашку кофе, и мы полчаса болтали, или скорее спорили. Эти разговоры, конечно незапланированные, затрагивали множество тем и нередко получались довольно страстными и интересными. Например, Александр мог назвать меня либеральной феминисткой, а я начинала приводить аргументы в пользу такой позиции, хотя на самом деле я вполне послушная жена и в душе очень консервативна. Мы разговаривали о современных фильмах (на просмотр которых у обоих не было времени), текущих событиях, поэзии (французской, русской, английской, одинаково любимой Александром) и о чем угодно, на что хватало нашего драгоценного получаса. После поездки за границу мы бесконечно обсуждали правила и запреты евреев, некоторые вполне варварские черты некоторых нами встреченных турок, необыкновенно душную атмосферу Айи-Софии. Мы снова и снова переживали наши впечатления от Святой земли, где мы «видели» Иисуса Христа, идущего с учениками по пустынным холмам, и впечатления от современного Израиля, страны, находящейся в состоянии войны, народ которой испытывал и страх и ненависть.

Я не хочу представить нас безнадежными интеллектуалами, постоянно ведущими умные разговоры. Мы просто наслаждались временем, которое могли провести вместе, возможностью «зарядиться энергией» на предстоящий день, ощутить, что все хорошо, что мы вместе. Дом давал нам обоим ощущение стабильности, «нормальности» бытия. Наша жизнь была заполнена не только работой, но и самыми разнообразными делами и обязанностями, особенно жизнь Александра. Об этом он подробно писал в своих «Дневниках».

Я много лет работала в школе и в конце концов стала руководителем большой частной школы. За четыре года в этой должности я перенесла две операции на головном мозге, и жизнь нам предстала в иной перспективе – один из нас умрет! Но Александр сказал мне: «Не беспокойся, ты поправишься. Столько людей за тебя молятся, они не хотят, чтобы я стал епископом». В больнице Александр не отходил от моей постели. Мы бесконечно играли в карты, обычно в «дурака», игру, которую я всегда выигрывала. И я поправилась.

Александр любил служить, учить, проповедовать. Все остальные его обязанности требовали от него постоянного усилия. Его поездки в колледжи и университеты, в приходы, в гости к бывшим студентам утомляли его. Ему всегда хотелось остаться дома, но он неизменно принимал приглашения и ехал, а возвращаясь, каждый раз с воодушевлением говорил: «Я встретил так много добрых, чудесных, радостных людей!» Возвращался домой он всегда с огромной радостью.

Время идет

Наши дети выросли, покинули дом и вели свою собственную взрослую жизнь. Аня с мужем, о. Фомой Хопко, открыла для нас совершенно новую страницу – мы стали бабушкой и дедушкой. Первый наш внук, Джон Хопко, позже стал священником и много лет верно служил митрополиту Феодосию в должности секретаря. Наша младшая дочь, Маша, тоже вышла замуж за семинариста и родила дочку Веру. Сережа покинул дом, чтобы служить своей стране во Вьетнаме, а по возвращении женился на Мане Шидловской. Александр одобрял решение сына отправиться во Вьетнам. Он считал, что страна, которая встретила нас с таким гостеприимством и подарила нам полную свободу, – это наша страна, и теперь она находится в состоянии войны и наш долг и обязанность – служить ей. И если это значит, что воевать пойдет наш единственный сын, то так тому и быть. Александр был настоящим патриотом и гражданином. Мы оба высоко ценили американское гражданство. Многие годы жизни во Франции в анкетах в графе «гражданство» мы писали «нет». В какой-то степени мы гордились этим «нет», поскольку таким образом мы подтверждали свое русское происхождение и верность прошлому, которое никто не может у нас отнять. Но по приезде в США мы всем сердцем приняли нашу новую страну и с чувством гордости получили американское гражданство, как только это стало для нас возможным. Дети наши стали американскими гражданами автоматически вместе с нами. Я горжусь тем, что сама выбрала страну и стала ее гражданином, потому что верила в ее ценности. На экзамене, предшествовавшем получению гражданства, нас просили назвать имя первого президента США и написать предложение «Я иду в школу». Я помню, как рассматривала сидевших рядом с нами людей и думала о том, что слово «школа» (school) написать не так-то легко. И вот мы получили американские паспорта и вместе с ними обязательство и обязанность способствовать благополучию выбранного нами дома. Наш патриотизм соответствовал миссионерскому рвению Александра и моей учительской деятельности в Америке.