Читаем Моя жизнь провидца. Потерянные мемуары полностью

Спустя несколько дней после выполнения чтения для моей жены, в январе или феврале 1911 года, я был дома вместе с ней. Мы жили в доме матери Гертруды на Восточной седьмой улице. За несколько месяцев до этого дом ремонтировался. Внутри он был очень красиво отделан. На всех деревянных деталях дома и на полу можно было любоваться великолепным рисунком древесины. Снаружи дом был окрашен в белый цвет с зелеными окантовками. Через прихожую, где стоял книжный шкаф, вы могли пройти в гостиную, а слева располагалась спальня, где лежала больная Гертруда.

Однажды днем в прихожей раздался звонок. Я подошел к двери. Там стоял очень крупный и внушительный джентльмен, у него был довольно бесцеремонный вид.

"Вы Кейси?" — спросил он.

"Да, сэр".

"Отлично, я Мунстерберг из Гарварда. Я здесь, чтобы разоблачить вас. О вас так много написано в газетах за последнее время, что это не может не быть обманом. Я разоблачил больше обманщиков-медиумов, чем кто-либо другой в этой стране. Вы занимаетесь своей работой именно здесь?"

Я сказал ему, что мой офис находится в городе.

"Ладно, и в каком кабинете вы работаете?"

Говоря все это, он протиснулся в дом и направился к гостиной. Когда я сказал, что у меня нет кабинета, он спросил: "Тогда каков ваш модус операнди?"

Я понятия не имел, о чем он говорит.

"Ну ладно, как вы все это делаете?" — поинтересовался он.

Я сказал ему, что мне просто надо где-то лечь — на полу, на улице, во дворе или где-то еще. Что я не знаю, как это получается, и могу судить только по результатам. "Я все более убеждаюсь, что все приготовления нужны скорее для того, кто приходит ко мне за информацией, чем для самого себя. Мне ничего не нужно. Чем больше я видел во время чтения, тем меньше я знаю. Я хотел бы, чтобы вы исследовали это явление, и если я дурачу самого себя или ближнего своего, пожалуйста, скажите мне об этом. Я бы предложил вам посетить мистера и миссис Дитрих, а также повидаться со многими людьми, для которых я выполнял чтения. Вот моя жена, которая и сейчас очень больна. Хотели бы вы узнать, что ей было сказано? Желаете осмотреть ее? Может быть, вам интересно узнать, что говорят врачи о составе, предложенном для ее лечения? Хотели бы вы увидеть то, что было приготовлено для нее на основе чтения? Результаты — единственные доказательства, которые у меня есть. Однако на основании некоторых случаев я полагаю, что иногда мне не удается получить верную информацию, если, конечно, дело не в моем собственном сознании. Я не знаю, в чем тут дело. Возможно, все дело во мне".

Я достал из книжного шкафа копию чтения для Гертруды и попросил, чтобы гость прочитал ее, а если он врач, то не мог бы он осмотреть ее и сказать, что он думает об этом. Но этот человек сказал мне, что по образованию он не врач.

Тогда он спросил меня о моем образовании, что я читал, и подошел к книжному шкафу. Там было много хороших книг: Е.П. Роу, несколько журналов и множество новинок, поскольку в то время, когда я работал в книжном магазине, я взял за правило каждый месяц приносить Гертруде новую книгу из наиболее популярных. Многие из них он взял, оставив упавшие лежать на полу около шкафа. Примерно через 30–40 минут он ушел, сказав мне: "Я загляну к вам снова".

На следующее утро, когда я пришел в офис, там уже находились мой отец и стенографистка. Я спросил отца, есть ли посетители. Он сказал, что один прибыл из Цинциннати десятичасовым поездом. В то время, когда я рассказывал отцу о событиях вчерашнего дня, пришел господин Мунстерберг. На нем было большое тяжелое пальто, поскольку в то утро выпало немного снега. Он занял место в одном из больших кресел-качалок и сидел там, почти ничего не говоря, просто наблюдая за моим отцом, стенографисткой и тем, кто пришел к нам, — не помню, был ли это доктор Кечум или мистер Ной. Мунстерберг просмотрел многие из записей, сделанных в то время стенографистками.

Я вошел в студию, поскольку мне нужно было позаботиться о некоторых фотографических пластинках, распечатал снимки с этих пластин, а затем меня позвал отец, сказав, что мистер Боми прибыл для чтения.

Мистер Боми поговорил с моим отцом (в то время он проводил чтения). Мунстерберг все еще сидел в кресле, даже не сняв пальто, хотя в комнате было достаточно тепло. Я спросил его, не хочет ли он присутствовать во время чтения. В ответ он поинтересовался: "Вы собираетесь лежать на том столе?"

"Да, сэр", — сказал я.

"Хорошо, отсюда я смогу увидеть и услышать все, что я хочу", — произнес он.

Он предпочел сидеть у двери, где можно было видеть весь процесс выполнения чтения, но не находиться в комнате. Я лег на высокую кушетку и провел сеанс. Когда мы закончили и я вышел, Мунстерберг обратился к мистеру Боми, так и не встав со своего стула: "Откуда вы узнали о Кейси?"

Мистер Боми ответил: "Я прочитал о нем в газете "Звезда Цинциннати" и думаю, что все это правда".

"Насколько подробно вы рассказали Кейси о своем состоянии?"

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии