Моя жизнь под землей

Правда, дело происходило в августе, в мертвом для журналистов сезоне, когда они, так сказать, отправляются на ловлю «морского змея». В жаргоне американских репортеров есть это красочное выражение, прекрасно характеризующее их профессиональное занятие, направленное на то, чтобы привлечь, отвлечь и даже возбудить внимание читателей, притупленное каникулами и отсутствием сенсационных сообщений. Они стараются «заставить льва рычать», подобно тому как укротитель громкими ударами бича пытается заставить зарычать своих слишком молчаливых и пассивных хищников.

Таким образом они заставили «рычать» львов и «ворчать» медведя Монтеспана. Одна в то время популярная, но с тех пор прекратившая свое существование парижская ежедневная газета написала крупным шрифтом на первой странице: «Юный пастух, преследуя форель, ныряет в подземный поток и открывает медведя и львов, которым по 20 000 лет!»

К счастью, мадленские скульптуры более серьезно, долго и тщательно изучались специалистами по доисторическому периоду. Но даже здесь не обошлось без преувеличений и неожиданных интерпретаций некоторых археологов, обладавших избыточным и необузданным воображением. Один ученый, известный своими смелыми гипотезами и запутанной книгой под названием «La Préhistoire par les Etoiles» («Предыстория по звездам»), изучал медведя Монтеспана по гротографии. Исходя из расположения отверстий, нанесенных стрелами, которые были видны на статуе сбоку, он взялся утверждать, что эти черные точки представляют созвездие Большой Медведицы и, следовательно, сама статуя медведя связана с астрономическими наблюдениями наших предков и стоит у колыбели астрономии как науки.

Граф Бегуен, который давно уже скрещивал копья с этим ученым, передергивающим данные, заметил, что отверстия на статуе, специально выбранные, для того чтобы в них узнать Большую Медведицу, ничем не напоминают известную конфигурацию этого созвездия. На это археолог-астроном ему высокомерно возразил, указав, что за тысячелетия созвездия меняют положение и, следовательно, изменяется конфигурация созвездий и что именно на основании этого можно точно определить возраст медведя Монтеспана, а именно 122 318 лет!

Еще в одной области, впрочем гораздо более узкой, то есть в местном масштабе, открытие пещеры Монтеспан несколько реабилитировало меня и заставило со мной считаться. С давних пор молва и общественное мнение считали меня пустым мечтателем, пытающимся достать луну с неба, отчаянным оригиналом, может быть, кладоискателем. Некоторые зашли еще дальше и шепотом передавали, что продажа знаменитых статуй в Америку (которые, кстати, и сейчас, когда я пишу эти строки, спокойно стоят в глубине пещеры) принесла мне много долларов, а наиболее «осведомленные» называли даже точную сумму, должен признаться, весьма солидную!

Поскольку одни сюрпризы все время сменялись другими, остается упомянуть еще об одном последствии этого открытия. Известный спортивный журналист Франц Рейхель написал мне письмо, в котором сообщал, что спортивная академия (о существовании которой я даже не подозревал) присудила мне Большую золотую медаль. Он поздравлял меня, выражая, однако, сожаление, что я лишь немного не дотянул до Большой германской премии Морте в сумме десять тысяч франков. Действительно, в 1923 году шла не известная мне, но очень острая борьба за эту премию, и достойным победителем оказался Ален Гербольт, пересекший в одиночку Атлантический океан на судне «Файркрест».

Несколько ошеломленный и выбитый из колеи таким неожиданным резонансом, я, любивший свои «дыры» главным образом за покой и уединение, которыми мог в них наслаждаться, старался как-нибудь пережить этот внезапный лестный шум. Потом, когда страсти несколько улеглись и сосредоточенная на моей персоне иллюминация была погашена, я смог вновь вернуться к своим планам и задачам. Перед самым началом моего одиночного похода в Монтеспан в 1922 году я записал в блокноте, в который тщательно заносил все, что относилось к уже известным мне пещерам или к тем, которые я собирался разведать, следующие слова: «Что таит эта пещера?»

На следующий день после официального визита ученых, о котором рассказано выше, я смог записать ответ, столь же краткий, сколь и полный значения: «Самые древние статуи в мире».

«Но ведь пещеры — это путь, ведущий в тупик. Ты сам это хорошо знаешь», — говорил мне совершенно резонно отец, по-видимому сильно обеспокоенный моим будущим и решивший им заняться. Он советовал мне подумать «о серьезных вещах» и выбрать юридическое право или нотариат, естественные науки или агрономию.

Братья подавали мне хороший пример. Жан, травмированный четырьмя годами войны, отказался от дальнейшего изучения медицины, начатого им в 1914 году, но показавшегося слишком длительным, и поступил в инспекцию, где прошел все ступени служебной лестницы, сделав блестящую карьеру. Марсиаль выбрал медицину и окончил медицинский факультет университета Тулузы с золотой медалью.