Моя жизнь и стремление. Автобиография

Важно, что Мюнхмайер в бизнесе явно отдавал предпочтение судимым сотрудникам. Если вы посмотрите на писателей, которые писали для него, то очень значительный процент из них составляют судимые. Я заметил это вскоре после того, как вошел в его дом.

Вальтер, его главный доверенный, с которым он делал все, что никто бы не разрешил, также имел судимость.

Сразу после того, как я принял редакцию, он привел ко мне венского почтового служащего, который значился в кассе как сотрудник. Когда подобные случаи повторились, и я спросил его причины, он ответил:

«Вы можете делать все, что хотите с писателем, который был наказан, потому что он боится, что его судимость будет раскрыта».

Я воскликнул, пораженный этой искренностью.

«Вздор!» — ответил он.

«С вами — совсем другое дело. Мы друзья! И вы не обычный человек, который позволяет делать что угодно! К тому же, если бы я не любил вас по-настоящему, вы бы проиграли!»

Он изо всех сил старался сдержать проснувшееся во мне подозрение, чтобы унять недоверие, но оно не желало полностью исчезнуть, и также способствовало моему увольнению и уходу из редакции из-за предложения руки и сердца.

Даже позже, когда через шесть лет я начал писать для него «Лесную розу», это беспокойство по поводу его снова появилось во мне.

Но исключительное положение, которое он предоставил мне лично и в коммерческом плане, исключительный гонорар, который он мне заплатил, и прежде всего, возражения моей жены при любой возможности против моего недоверия, все это в конечном итоге вернуло мне мою прежнюю уверенность.

Я уже упоминал, что мне не нужно было вычитывать какие-либо корректуры моих романов Мюнхмайера, и поэтому мне так и не вернули мои рукописи. Поэтому я не смог проверить, соответствует ли напечатанное моей исходной рукописи. Но мне так определенно обещали честность, что я думал, что об обмане не может быть и речи.

Мне также казалось невозможным, чтобы Мюнхмайер мог бы позже утверждать, что он приобрел мои романы со всеми правами не только до двадцатитысячного подписчика, но и навсегда, потому что, во-первых, я сохранил все его письма, в которых он записал все, что мы определили, а во-вторых, у меня в руках было еще одно веское доказательство того, что он не обладал этими правами навсегда.

Он предпринял письменную попытку приобрести эти права ретроспективно. Он сделал это с помощью расписки, которую он послал мне через доверенного Вальтера, бывшего осужденного, и представил на подпись. Но я отказался от этого чрезвычайно умного посыльного с его распиской.

Тот Вальтер также был тем, кто всегда давал мне письменные или устные заверения, что я еще не достиг двадцати тысяч, когда я спрашивал.

Между прочим, меня не волновали ни мои права, ни мои «денежные вознаграждения». Я был уверен в своих правах, и теперь Мюнхмайеры находились в таких денежных отношениях, что, как я полагал, они были более чем платежеспособными.

Я ничего не знал о том факте, что из-за романов, которые плохо шли, он терял то, что зарабатывал на успешных романах, и что он прибегал к переводным векселям, серьезно подорвавшим его финансовые возможности.

В общем, я был убежден в возможности спокойно ждать и в том, что у меня нет абсолютно никаких причин предъявлять преждевременные и, следовательно, оскорбительные требования.

Между прочим, моя жена была настолько категорически против всякого давления в делах и поторапливания, что теперь мне приходилось беспокоиться дома о мире, если я не был снисходителен к Мюнхмайеру так, как она того хотела.

Издатели колпортажа также утверждают, что их бухгалтерский учет намного сложнее, и что им требуется гораздо больше времени, чем другим издателям, чтобы точно выяснить, сколько у них постоянных подписчиков. Некоторые из них выбывают, некоторые постоянно добавляются, поэтому я был терпелив.

В 1891 году я познакомился со своим нынешним издателем, Ф. Э. Фезенфельдом, Фрайбург, Брайсгау. Я передал ему произведения для издания, опубликованные Пустетом в Регенсбурге, и договорился с ним после этого издать те, что от Мюнхмайера. Он сразу взялся за первые, и они пошли очень хорошо.

Мы оба были убеждены, что и с теми, что от Мюнхмайера у нас будет не меньший успех, но последние мы придерживали до завершения предыдущей серии для Пустета.

Каждая из двух серий должна содержать тридцать томов. То, чего не хватало, пришлось добавить. Это привело к появлению еще около десяти томов для серии Пустета, которые мне еще нужно было предоставить.

Это была работа, которая не оставляла мне времени беспокоиться о моих мюнхмайерских делах.

Поэтому неожиданное известие о внезапной смерти Мюнхмайера должно было оставить меня совершенно равнодушным к делу. Я спросил только о его преемнике, и когда я услышал, что его вдова поведет бизнес от имени наследников, успокоился.

Затем произошло нечто удивительное. Г-жа Паулина Мюнхмайер прислала мне посыльного, которому было поручено выяснить, могу ли я написать для нее новый роман. Этот посыльный тоже был «осужденным».

Я уклонился от прямого ответа, не особенно задумываясь о причине.