Моя жизнь и прекрасная игра

1960 год был ознаменован началом деловой деятельности, которая наложила глубокий отпечаток на всю мою последующую жизнь. В последнее время я стал прилично зарабатывать — и не только по бразильским масштабам. После 19S9 года со мною был подписан новый контракт, я стал получать ежемесячно 80 тысяч крузейро. Еще 60 тысяч крузейро выплачивались мне на покрытие моего прожиточного минимума. Кроме того, премиальные — за год они составляли около миллиона крузейро. В общей сложности годовой доход колебался от 75 до 100 тысяч американских долларов. Но этот перерасчет не дает полного представления о положении вещей. Под впечатлением тогдашней девальвации крузейро кое-кто считал, что соответственно снизилась и его покупательная способность, но это было не так. Американский доллар действительно стал дороже, но я не был обладателем американской валюты. На свои крузейро в Бразилии я мог купить значительно больше, чем на 100 тысяч долларов в США.

Все деньги были заработаны мною только игрой в футбол. Изрядные суммы отчислялись мне и от рекламы, то есть за право использовать мое имя при рекламировании любых видов изделий — от брюк до лимонада. Поскольку я, как и прежде, тратил очень мало, денег в моем распоряжении скапливалось все больше. Возник вопрос о разумном помещении капитала.

Я решил поговорить с Зито, который должен был подсказать, как лучше всего вложить деньги в дело. Он был не только товарищем по команде, но и близким другом с самых первых дней моего появления в "Сантосе". Зито сказал, что сам он намерен завязать кое-какие деловые связи и предложил мне принять участие. Поразмыслив, я обратился за советом к Дондиньо. Но отец не мог сказать мне ничего полезного. Ты уже взрослый, ответил Дондиньо, деньги твои. В бизнесе он ничего не смыслил. Поэтому лучше всего было посоветоваться со знающим человеком.

Зито свел меня со своим компаньоном, испанцем Хозе Гонзалесом Озорисом, которого все звали Пепе Гордо. Мне казалось, что он больше похож на бразильца, чем на испанца. В общем, мы прекрасно поладили. Вскоре я распростился с пансионом доны Георгины и переехал в семью Пепе Гордо. У него был просторный дом, а в пансионе доны Георгины стало очень тесно и шумно. Все как будто складывалось лучшим образом. Из-за моих постоянных разъездов я передал Пепе Гордо все полномочия на ведение дел. От моего имени он подписывал чеки, вносил деньги в банк и снимал их со счета, оплачивал векселя, подписывал контракты на рекламу.

Первое дело, в которое мы вложили деньги, было связано с большим магазином "Санитариа Сантиста", который торговал стройматериалами — трубами, кирпичом, черепицей, лесоматериалами, фанерой, гвоздями и даже сантехникой: туалетными приборами, ваннами и раковинами. Зито разъезжал не меньше меня. Пепе Гордо выполнял все финансовые операции и обеспечивал прибыль, в то время как мы с Зито заботились о поступлении новых средств.

Вскоре мы расширили деятельность нашей компании и приступили к строительству домов с небольшими благоустроенными квартирами, которые затем сдавали в аренду. Каждый такой дом состоял из девяти или десяти квартир. Благодаря нашим связям с фирмами по производству стройматериалов нам удавалось строить сравнительно дешево.

Со временем меня перестала тревожить мысль, что со мной будет, если я вдруг не смогу зарабатывать себе на жизнь футболом. Просто копить деньги в банке казалось мне не очень надежным делом. В условиях непрекращающейся инфляции самый надежный путь — это вкладывать деньги в дело. Правда, когда мы занялись бизнесом, мне было всего девятнадцать лет, а когда переключились на строительство домов — лишь на год больше, но я всегда помнил о судьбе Васконселоса и Дондиньо. Я не хотел бедствовать, если даже в двадцать один год получу серьезную травму и буду вынужден жить на свои капиталы. И не только травму. Всего несколько дней назад болельщики "Коринтианс" освистали Жильмара. Освистать вратаря чемпионов мира, одного из лучших игроков, когда-либо выраставших на бразильской земле! Я поклялся, что со мной такого не произойдет. Я сниму футболку, когда сам решу, что пора уходить, а не когда раздастся свист на трибунах! Но чтобы быть независимым, нужны деньги. Страхуясь от всякой неожиданности после окончания футбольной карьеры, я и вкладывал заработанные деньги в дело.

Кроме того, в ближайшие годы я твердо решил жениться, а по собственному горькому опыту (детство научило меня), знал, что именно вечное отсутствие денег нарушает гармонию семейной жизни, разрушает узы, связывающие мужа и жену.

Розмари и вся ее семья с удовлетворением воспринимали мое занятие бизнесом, хотя я уверен, в то время и дона Идалина, и отец Розмари видели во мне лишь друга дома, который изредка заходил отведать пирожков, выпить молока да немного поболтать. Каждый раз, когда я намекал Розмари о необходимости серьезно поговорить с ее отцом, она неизменно возражала:

"Нет, нет! Что ты. Мне ведь только пятнадцать (или шестнадцать, или семнадцать, ведь годы не стояли на месте), подожди немного…"