Моя жизнь и прекрасная игра

Повестка о призыве на воинскую службу поначалу вызвала у меня улыбку. Я был прикомандирован к шестой группе моторизованной береговой артиллерии в Сантусе. Ею командовал в то время полковник, а ныне генерал Осман. Полковник был не только профессиональным военным, но и одним из менеджеров клуба "Сантос". Я был уверен, что он наверняка неравнодушен к футболу. Значит, меня ждет приятная и спокойная служба. Я окончательно утвердился в своих предположениях, когда узнал, что меня собираются использовать "по назначению": включить в сборную казарм, подчиненных полковнику Осману. Из этого я сделал вывод, что мне не придется маршировать на плацу, чистить картошку, заправлять постель и вообще заниматься малоприятными делами.

Если бы я только знал, что меня ждет…

Полковник обрадовался и, кроме сборной казарм, заявил меня в сборную вооруженных сил страны, проводившую серию международных матчей. Таким образом, я продолжал играть и в составе "Сантоса", и в армейских сборных. Короче говоря, меня использовали, когда и где хотели, по моему "прямому назначению". Но полковник Осман был еще и офицером, который считал, что рекруты в полной мере должны ощущать на себе власть непосредственного начальства. Таковым был для меня капитан Аурино, командир батареи. Этот офицер был убежден, что настоящий защитник отечества должен уметь подбирать окурки на казарменном дворе, по-военному четко мести пол в палатке орудийного расчета или мотыжить землю на газоне казарменного двора, а иногда по просьбе офицерских жен косить траву в палисаднике перед их домом. Все это я выполнял, как и любой другой рекрут.

Тем не менее должен признать, что армия многому меня научила. За время службы я приобрел немало друзей. Сборную казарм шестой группы моторизованной береговой артиллерии тренировал лейтенант Фалькао, который по требовательности и суровости не уступал любому тренеру. Но поскольку он был военный и всегда имел при себе оружие, мы испытывали к нему большее почтение, чем к гражданскому тренеру. Кто тренировался шаляй-валяй, получал наряд вне очереди — как правило, ночное дежурство. А поскольку на следующий день приходилось играть в полную силу два тайма по сорок пять минут, шутки с тренером были плохи. Кто просто отбывал свое время на поле, тому запрещалось покидать казармы. Несмотря на эти строгости, Фалькао был порядочным человеком и добросовестным офицером. Позже мы даже с ним подружились.

В наших казармах собралось много хороших футболистов: Лорико — потом играл за клуб "Васко да Гама" в Рио-де-Жанейро; Селио — перебрался в "Жабакуара"; вратарь Хелио, которого взяли затем в клуб "Португеза Сантиста"; и, наконец, бедняга Л ара, впоследствии умерший от сердечного приступа прямо во время игры, потому что ничего не сказал врачу о мучивших его болях. Наша команда выиграла гарнизонное первенство, меня же включили в сборную вооруженных сил страны, которая участвовала в южноамериканском турнире.

Во время матча со сборной вооруженных сил Аргентины меня впервые в жизни удалили с поля. С тех пор это происходило довольно часто, но каждый раз за пререкания с судьей. Редкий случай — за драку. Должен заметить, отдельные футболисты и даже целые команды считают, что для победы необходимо вывести из строя наиболее опасных соперников. С такими взглядами, конечно, надо бороться самым решительным образом. Валдемар ду Бриту внушал мне, что драка на футбольном поле — проявление глупости, не более. Вместе с тем он говорил, что если за тобой ведется постоянная охота с целью искалечить и тем самым вывести из игры, необходимо ответить тем же. К сожалению, Валдемар не пояснил, как это сделать незаметно для судьи.

Некоторые утверждают, что я корректно веду себя на поле, что даже тогда, когда меня случайно или умышленно сбивают с ног, я не перестаю улыбаться, что я всегда помогаю сопернику подняться. В связи с этим меня нередко спрашивают, как мне удается в таких случаях сохранить самообладание? Задающие этот вопрос, видимо, не очень внимательно следили за моей спортивной карьерой. Должен сказать, что часто нервы подводят меня, но я научился брать себя в руки и умело скрывать свое состояние, особенно от соперника. Ведь если он почувствует, что у меня сдают нервы, он окажется в более выгодном положении, и мне неизбежно придется расплачиваться.

Споры с судьей, пожалуй, более предпочтительны, чем драка, если, конечно, следить за употребляемыми выражениями. Возмущение плохим судейством может оказаться и полезным в том плане, что при повторении соответствующей ситуации рефери будет более внимательным. В общем, вместо того, чтобы затевать драку с противником, лучше взять себя в руки и постараться забить ему гол. Тогда под впечатлением пропущенного мяча противник начнет терять самообладание.