Моя жизнь

они не будут брать денег у клиентов, то им будет не на что жить и они не

смогут оказывать действенную помощь беднякам. Размеры гонораров у вакилов и

адвокатов в Бенгалии и Бихаре поразили меня.

- Мы дали такому-то за консультацию 10 тысяч рупий, - рассказывали мне.

Гонорар всегда был не меньше четырехзначной цифры. Я мягко упрекнул их за

это. Они выслушали меня и не стали спорить.

- Ознакомившись с делами, - сказал я, - я пришел к выводу, что нужно

совершенно отказаться от обращения в суд. От этого толку мало. Там, где

крестьянин так угнетен и запуган, суд бесполезен. Действительным облегчением

для него будет избавление от страха. Мы не успокоимся до тех пор, пока не

уничтожим тинкатия в Бихаре. Я предполагал уехать отсюда через два дня, но

теперь вижу, что для выполнения этой работы необходимо два года. Я готов

посвятить этому делу и два года, если потребуется. Я уже нащупал почву, но

мне нужна будет ваша помощь.

Браджкишорбабу отнесся к моим словам совершенно спокойно.

- Мы готовы оказать вам любую посильную помощь, - тихо сказал он, - но

скажите, пожалуйста, какого рода помощь нужна?

Мы обсуждали этот вопрос до полуночи.

- Ваши юридический познания мне мало понадобятся, - сказал я. - Мне нужны

клерки и переводчики. Возможно, придется сесть в тюрьму. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы вы пошли на этот риск, но вы вольны поступать как вам

угодно. Само по себе превращение вас в клерков и отказ от ваших

профессиональных занятий на неопределенный срок уже большое дело. Я с трудом

понимаю местный диалект хинди и не могу читать газеты ни на кайтхи, ни на

урду. Мне хочется, чтобы вы делали переводы этих газет для меня. Мы не в

состоянии оплачивать эту работу. Все это надо делать исключительно из любви

и духа служения.

Браджкишорбабу сразу понял меня и стал в свою очередь расспрашивать меня и

всех присутствующих, чтобы выяснить, как долго будет нужна их помощь, сколько человек потребуется, должны ли будут все работать одновременно или

по очереди, и т. п. Вакилов он спрашивал, на какие жертвы они готовы пойти.

Наконец они заверили меня:

- Столько-то человек будут делать все, что вы потребуете. Некоторые будут

работать с вами столько времени, сколько понадобится. Мысль о том, что надо

быть готовым к тому, чтобы сесть в тюрьму, нечто новое для нас. Но мы

постараемся привыкнуть к ней.

XIV. ЛИЦОМ К ЛИЦУ С АХИМСОЙ

Я поставил себе целью обследовать положение крестьян в Чампаране и

вникнуть в их жалобы на хозяев плантаций индиго. Для этого мне необходимо

было переговорить с тысячами крестьян. Предварительно я счел нужным узнать

точку зрения плантаторов и повидаться с правительственным комиссаром округа.

Я получил возможность встретиться и с теми, и с другим.

Секретарь ассоциации плантаторов без стеснения заявил мне, что я лицо

постороннее и нечего мне вмешиваться в отношения между плантаторами и

арендаторами. Если же у меня есть какие-нибудь предложения, я должен их

представить в письменном виде. Я вежливо ответил, что не считаю себя

посторонним и имею полное право обследовать положение арендаторов, если они

того пожелают.

Комиссар округа, которому я нанес визит, пытался припугнуть меня и

предложил немедленно покинуть Тирхут.

Я ознакомил своих товарищей по работе со всеми этими обстоятельствами и

предупредил, что правительство, возможно, постарается помешать мне в моей

деятельности и арестует меня раньше, чем я предполагаю. Далее я указал, что

если мне предстоит арест, то будет лучше для дела, если арест произойдет в

Мотихари или, пожалуй, в Беттиа. А потому целесообразнее, чтобы я поскорее

перебрался в один из этих пунктов.

Чампаран - дистрикт в округе Тирхут, а Мотихари - его центр. Дом

Раджкумара Шукла находился недалеко от Беттиа, а крестьяне - коти, арендовавшие землю в окрестностях, были самыми бедными в дистрикте.

Раджкумар Шукла хотел, чтобы я побывал у них. Я также очень хотел этого.

В тот же день я отправился в Мотихари со своими спутниками. Дом бабу

Горакха Прасада, где мы остановились, превратился в караван-сарай. Мы с

трудом разместились в нем. В тот же день мы узнали, что в шести милях от

Мотихари один из плантаторов жестоко обошелся со своим арендатором. Было

решено, что на другой день я и бабу Дхаранидхар Прасад поедем к нему. Утром

мы отправились на слоне к месту происшествия. Кстати, слон в Чампаране столь

же обычное средство передвижения, как запряженная буйволами повозка в

Гуджарате. Не проехали мы и половины пути, как нас нагнал курьер, посланный

начальником полиции, и передал мне от него поклон. Я понял, что это

означает. Предложив Дхаранидхарбабу продолжать путь к месту назначения, я

пересел в наемную коляску, на которой приехал курьер. Тогда он передал мне

предписание покинуть Чампаран и доставил меня обратно. Когда же от меня

потребовали расписку в получении предписания, я написал, что не согласен с

этим требованием и не намерен уезжать из Чампарана, пока не закончу

обследования. В ответ на это он вручил мне повестку, приглашавшую меня

явиться на следующий день в суд в качестве обвиняемого в том, что я

отказался подчиниться приказу выехать из Чампарана.