Моя жизнь

контрабандой и теперь обречен. Меня должны посадить в тюрьму. Мне грозит

полное разорение. Только вы можете меня спасти. Я больше ничего не утаивал

от вас, но считал, что не должен беспокоить вас рассказами о своих

коммерческих махинациях, поэтому ничего не говорил вам о контрабандной

торговле. Я так раскаиваюсь в содеянном!

Я успокоил его, сказав:

- Ваше спасение в руках божьих. Что же касается меня, то вы знаете, как я

поступлю. Я постараюсь вас спасти, если вы признаетесь во всем.

Добрый парс был глубоко разочарован.

- Но разве моего признания перед вами недостаточно? - спросил он.

- Вы причинили ущерб не мне, а правительству. Как же признание, сделанное

мне, может спасти вас? - ответил я мягко.

- Хорошо, я поступлю так, как вы сочтете нужным. Но не переговорите ли вы

с моим старым поверенным м-ром X.? Он тоже мой друг, - сказал Рустомджи.

В результате беседы выяснилось, что он занимался контрабандой длительное

время, но проступок, на котором он попался, касался пустячной суммы. Мы

отправились к его поверенному. Тот, внимательно просмотрев документы, сказал:

- Это дело будет разбирать суд присяжных, а от натальского суда присяжных

вряд ли можно ожидать оправдания индийца. Не будем, однако, терять надежды.

Я не был близко знаком с поверенным. Рустомджи перебил его:

- Благодарю вас, но по данному делу я предпочитаю руководствоваться

советом м-ра Ганди. Он хорошо знает меня. Разумеется, в случае необходимости

он посоветуется и с вами.

Уладив дело с поверенным, мы отправились в лавку Рустомджи.

И тут, разъяснив ему мою точку зрения, я сказал:

- Не думаю, чтобы это дело было передано в суд. От таможенного чиновника

зависит, преследовать вас в судебном порядке или оставить в покое. Он же в

свою очередь будет руководствоваться указаниями генерального атторнея. Я

готов встретиться с тем и другим. Полагаю, что вы должны предложить уплату

штрафа, который они назначат, и, вероятнее всего, они пойдут на это. Если же

они откажутся, вы должны быть готовы к тому, что вас посадят в тюрьму. Я

придерживаюсь мнения, что позор состоит не только в том, чтобы сидеть в

тюрьме, сколько в самом проступке. Позорное дело уже сделано. Тюремное

заключение вы должны рассматривать как покаяние. Подлинное же покаяние

состоит в том, чтобы никогда больше не заниматься контрабандой.

Не могу сказать, что Рустомджи воспринял все это совершенно спокойно. Он

был храбрый человек, но в самый последний момент мужество покинуло его. На

карту были поставлены его имя и репутация. Что будет с ним, если дело, которое он создавал с такой заботой и трудом, пойдет прахом.

- Хорошо, я уже сказал, что всецело в ваших руках, - заявил он. -

Поступайте так, как сочтете нужным.

Я мобилизовал всю свою способность убеждать. Я встретился с таможенным

чиновником и откровенно рассказал ему обо всем, обещая передать в его

распоряжение все конторские книги; описал раскаяние парса Рустомджи.

- Мне нравится этот старый парс, - сказал таможенный чиновник. - Жаль, что

он поставил себя в такое глупое положение. Вы знаете, в чем заключаются мои

обязанности. Я подчиняюсь указаниям генерального атторнея и поэтому советую

вам сделать попытку убедить его.

- Буду вам очень благодарен, - сказал я, - если вы не станете настаивать

на передаче дела в суд.

Заручившись его обещанием, я вступил в переписку с генеральным атторнеем, а затем с ним встретился. Рад сообщить, что он высоко оценил мою

откровенность, убедившись, что я ничего не утаиваю.

Не помню точно, по поводу этого или какого-то другого дела, где я проявлял

такую же настойчивость и откровенность, он бросил следующую реплику:

- Вижу, что вам никогда не ответят - "нет" на вашу просьбу.

Дело против парса Рустомджи было улажено. Он должен был уплатить штраф, вдвое больший суммы, вырученной, по его признанию, от контрабандной

торговли. Рустомджи изложил все обстоятельства этого дела на листе бумаги, вложил этот листок в рамку и повесил в своей конторе как вечное напоминание

наследникам и коллегам-купцам.

Друзья Рустомджи предупреждали меня, чтобы я особенно не заблуждался

относительно его скоропреходящего раскаяния. Когда же я сказал об этом

Рустомджи, он ответил:

- Что было бы со мной, если бы я вас обманул?

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

I. ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Группа, выехавшая из Феникса, прибыла в Индию раньше меня. Я должен был

опередить ее, но моя задержка в Англии в связи с войной расстроила все наши

планы. Когда стало очевидным, что мне придется остаться в Англии на

неопределенное время, я стал думать о том, где устроить переселенцев из

Феникса. Хотелось, чтобы все они по возможности обосновались в Индии вместе

и продолжали бы там тот образ жизни, который вели в Фениксе. Я не мог

рекомендовать им какой-либо ашрам и поэтому телеграфировал, чтобы они

разыскали м-ра Эндрюса и последовали его указаниям.

Первоначально они поселились в Кангри Гурукул, где ныне покойный свами

Шраддхананджи принял их как своих детей. Потом их поместили в ашраме, в

Шантиникетоне. Поэт (*) и его друзья отнеслись к ним очень тепло. Опыт, накопленный колонистами за время пребывания в этих местах, в дальнейшем

пригодился и им и мне.