Моя жизнь

История сатьяграхи практически сводится к истории всей моей последующей жизни в Южной Африке и в особенности моих поисков истины в период пребывания на Африканском континенте. Основную часть этой истории я написал в тюрьме, в йерваде и закончил ее после выхода на свободу. Она была опубликована в журнале «Навадживан», а затем вышла отдельной книгой. Адвокат Валджи Говинджи Десаи перевел ее на английский язык для журнала «Каррент сот». В настоящее время я готовлю издание английского перевода отдельной книгой, и, прочитав ее, каждый сможет ознакомиться с моими наиболее важными исканиями в Южной Африке. Я рекомендую читателям, которые еще не видели этой книги, внимательно прочесть мою историю сатьяграхи в Южной Африке. Не стану повторять здесь того, что написано мною в этой книге, а в следующих главах коснусь лишь некоторых событий своей личной жизни в Южной Африке, которые в истории сатьяграхи затронуты не были. Затем постараюсь дать читателю представление о своих исканиях в Индии. Тем, кто хотел бы установить строгую хронологическую последовательность моих исканий, полезно было бы иметь под рукой мою историю сатьяграхи в Южной Африке.

XXVII Дальнейшие опыты в области питания

Я равно жаждал соблюдать брахмачарию в мыслях, словах и поступках и посвящать максимум времени сатьяграхе. Добиться этого я мог, лишь путем самоочищения. Поэтому я начал вносить новые изменения в свою жизнь и ввел более строгие ограничения в отношении питания. Прежде, меняя образ жизни, я руководствовался преимущественно соображениями гигиеническими, теперь же в основу моих новых опытов легли религиозные соображения.

Посты и воздержание в пище стали играть более существенную роль в моей жизни. Человеческим страстям обычно сопутствует склонность к приятным вкусовым ощущениям. Так было и со мной. Я встретился с большими трудностями в попытках обуздать свою страсть и чревоугодие и даже теперь не могу похвастаться, что всецело обуздал эти пороки. Я считал себя обжорой. То, что друзьям казалось воздержанием, мне самому представлялось в ином свете. Если бы мне не удалось развить в себе воздержание в той мере, какой я достиг, я бы опустился ниже животных и был бы давно обречен. Поскольку же я ясно осознал свои недостатки, я приложил большие усилия к тому, чтобы освободиться от них, и благодаря этим стараниям подчинил себе свое тело и смог в течение всех этих лет вести выпавшую на мою долю работу.

Сознание своей слабости и неожиданная встреча с людьми, — проникнутыми такими же мыслями, привели к тому, что я стал питаться исключительно фруктами, поститься в день экадаши, соблюдать джанмаштами и тому подобные праздники.

Я начал с фруктовой диеты, однако с точки зрения воздержания не видел большой разницы между фруктовой и мучной пищей. Я заметил, что и в первом, и во втором случае возможно одинаковое потворство чревоугодию. Поэтому я придавал большое значение посту по праздникам и одноразовому приему пищи в эти дни и с радостью использовал для проведения поста любой повод для покаяния и т. п. Но я также увидел, что поскольку теперь тело истощается гораздо больше, то и пища доставляет большее наслаждение, а аппетит разыгрывается сильнее. Мне пришло в голову, что пост может стать столь же могущественным оружием для потакания своим желаниям, как и для ограничения их. В качестве доказательства такого поразительного факта могу сослаться на многочисленные опыты, проведенные впоследствии мною и моими друзьями. Я хотел усовершенствовать и дисциплинировать свое тело, но, поскольку главная цель теперь состояла в том, чтобы добиться воздержания и победить чревоугодие, я выбирал сначала одну пищу, потом другую, уменьшая в то же время ее порции. Но чувство удовольствия от еды не оставляло меня. Когда я отказывался от одной пищи, которая мне нравилась, и употреблял другую, то эта последняя доставляла мне новое и гораздо большее удовольствие.

Со мной проводили подобные опыты еще несколько человек, и прежде всего Герман Калленбах. В истории сатьяграхи в Южной Африке я уже писал о нем и не буду повторяться. М-р Калленбах всегда постился или менял пищу вместе со мной. Я жил в его доме, когда сатьяграха была в разгаре. Мы обсуждали с ним изменения в пище, и новая пища доставляла нам гораздо большее удовольствие, чем прежняя. Подобные разговоры в те дни были приятны и не казались неуместными. Однако опыт научил меня, что не следует много говорить о вкусовых ощущениях. Есть надо не для того, чтобы усладить вкус, а для поддержания необходимых жизненных функций организма. Когда какой-либо из органов чувств поддерживает тело, а через него и душу, то исчезает специфическое чувство удовольствия и тогда только он начинает функционировать так, как предначертано природой.