Читаем Моя жизнь полностью

Я предложил Полаку поселиться со мной, и мы стали жить, как родные братья. Дама, которая вскоре должна была стать м-с Полак, была помолвлена с ним несколько лет, но свадьбу все откладывали до более подходящего момента. У меня создалось впечатление, что Полак хотел скопить немного денег, прежде чем обзавестись семьей. Он гораздо лучше меня знал Раскина, но европейское окружение мешало ему немедленно претворить в жизнь учение Раскина. Я стал убеждать Полака: «Когда есть обоюдное сердечное влечение, как в вашем случае, не следует откладывать свадьбу из-за одних лишь финансовых соображений. Если бедность — препятствие к браку, бедные люди никогда не женились бы. А кроме того, вы теперь живете у меня и потому можете не думать о домашних расходах. По-моему, вы должны жениться как можно скорее».

Как я уже говорил, мне никогда ни в чем не приходилось убеждать Полака дважды. Он признал мои доводы правильными и немедленно вступил в переписку об этом с будущей м-с Полак, жившей тогда в Англии. Она с радостью приняла это предложение и через несколько месяцев приехала в Иоганнесбург. Ни о каких расходах на свадьбу не могло быть и речи, не сочли даже нужным заказать специальное платье. Для освящения их брачного союза не было необходимости в религиозном обряде. М-с Полак по рождению была христианкой, а Полак еврей. Их общей религией была религия нравственная.

Упомяну мимоходом о забавном случае, происшедшем в связи с их женитьбой. Человек, регистрировавший браки в Трансваале между европейцами, не имел права регистрировать браки черных и вообще цветных. На свадьбе, о которой идет речь, я выступил в качестве свидетеля. Дело не в том, что не нашлось знакомых среди европейцев для выполнения этой обязанности, просто Полак даже не думал об этом. Итак, втроем мы отправились к регистратору. Разве он мог быть уверен в том, что люди, вступающие в брак, при котором в качестве свидетеля фигурирую я, действительно белые? И он предложил отложить регистрацию, чтобы навести нужные справки. Следующим днем было воскресенье. Понедельник тоже был неприсутственный день — день нового года. Отодвигать по столь несущественному поводу заранее назначенный день свадьбы казалось несуразным. Будучи знаком с мировым судьей, который вместе с тем был начальником регистрационного ведомства, я предстал перед ним вместе с молодой четой. Рассмеявшись, он дал мне записку к регистратору, и брак был должным образом зарегистрирован.

До той поры европейцы, селившиеся в моем доме, были более или менее мне знакомы. Теперь же в нашу семью вступила английская женщина, совершенно нам чужая. Не могу припомнить, чтобы у нас возникали разногласия с молодой четой, и, если между м-с Полак и моей женой и бывали недоразумения, в них ничего не было такого, чего не случалось бы в самых дружных вполне однородных семьях. А ведь моя семья была самой разнородной: в нее свободно допускались самые разные люди с различными характерами. Стоит задуматься над этим, чтобы убедиться, что различие между разнородными и однородными семьями мнимое. Все мы — члены одной семьи.

В этой главе я упомяну и о свадьбе Уэста. В ту пору моей жизни мысли о брахмачарии у меня еще не вполне созрели, и я увлекался идеей поженить всех своих холостых друзей. Поэтому, когда Уэст поехал в Лоу повидаться с родителями, я посоветовал ему вернуться женатым. Нашим общим домом был Феникс, и поскольку мы считали, что все станем фермерами, нас не пугали браки и их естественные последствия. Уэст возвратился с женой, прекрасной молодой женщиной из Лейстера. Она происходила из семьи рабочего одной из лейстерских обувных фабрик. М-с Уэст и сама имела некоторый опыт работы на этой фабрике. Я назвал ее прекрасной по той причине, что меня сразу же привлекла ее нравственная красота. Истинная красота заключается все-таки в чистоте сердца. С м-ром Уэстом приехала и теща. Старушка еще и теперь жива. Она всех нас пристыдила своим трудолюбием, душевной энергией и веселым нравом.

Убеждая жениться своих друзей вропейцев, я всячески уговаривал и индийских друзей послать за своими семьями.

В результате Феникс превратился в маленькую деревню; в нем проживало около полдюжины семейств, постепенно увеличивавшихся.

<p>XXIII</p><p>Картинка из домашней жизни</p>

Мы видели, что уже в Дурбане наметилась тенденция к упрощению жизни, хотя расходы на ведение домашнего хозяйства были все еще велики. Дом в Иоганнесбурге, однако, подвергся серьезной перестройке в свете учения Раскина.

Я упростил все настолько, насколько это было возможно в доме адвоката. Нельзя было обойтись без какой-то мебели. Перемены носили больше внутренний, чем внешний характер. Увеличилось желание всю физическую работу выполнять самому. Я стал приучать к этому детей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии