Моя вина

Дорога не заняла много времени, и патрульная машина подъехала прямо к тому входу, откуда, как предполагалось, выйдет отец Ноа, если решит сбежать. Остальные полицейские заняли позицию у центрального входа. Шум внутри здания доносился и до нас, но когда я услышал выстрелы, то пулей выскочил из машины.

Полицейский, стоящий рядом с машиной, крепко схватил меня за руку.

– Стой здесь, – твердо сказал он.

Я сделал то, что он приказал, не отводя глаз от дверей, откуда должна была появится Ноа, целая и невредимая… или раненая.

Долго нам ждать не пришлось. Через десять минут дверь, наконец, открылась, и появились Ноа и ее отец, удивленные открывшейся им картиной.

У Ноа на лице была кровь… Она была ранена.

Я почувствовал, как меня схватили сзади, когда я безотчетно попытался броситься ей навстречу.

– НОА! – закричал я со всей силы.

Ее глаза, испуганные и заплаканные, встретились с моими. Отец держал ее одной рукой, в другой его руке был пистолет, который он направил ей прямо в голову.

– Брось пистолет! – прокричал полицейский в мегафон.

Я в отчаянии схватился за голову. Этот сукин сын сказал ей что-то, и ужас, который отразился в глазах Ноа, разбудил во мне инстинкт убийцы, ощущение которого я никогда в жизни до этого момента не испытывал.

Я был готов убить его, я мог убить его своими руками.

– Брось пистолет, и руки за голову! – снова крикнул полицейский.

Все, что произошло потом, случилось очень быстро, хотя мне казалось, что я видел все происходящее, как будто в замедленной съемке.

Отец Ноа поднял пистолет, передернул затвор и плотно приставил его к виску Ноа, которая что было силы зажмурилась. В этот момент раздался выстрел.

Отец Ноа повернул голову к нам. Он смотрел на Раффаэллу, я это понял, потому что она начала отчаянно плакать. Кровь постепенно окрашивала его рубашку в алый цвет, пока он, тяжело раненый, не упал на землю. Ноа с удивлением посмотрела на его тело, потом перевела ошеломленный взгляд на меня и бросилась к нам.

Я вырвался из рук полицейского и бросился ей навстречу.

Только когда я почувствовал ее в своих объятиях, я смог спокойно выдохнуть.

– Господи! – воскликнул я, отрывая ее от земли и прижимая к себе.

Она зарыдала еще сильнее.

Я поставил ее на землю. Боже мой, у нее была разбита губа, они били ее!

Меня начало трясти. Я обещал ей, что никогда не позволю ничему плохому случиться с ней, и снова подвел ее.

– Ноа… – сказал я, стараясь контролировать свой голос. – Я хочу извиниться перед тобой, я хочу, чтобы ты простила меня за то, что я позволил этому всему случиться. Я не думаю, что когда-либо чувствовал себя настолько виноватым.

Было невыносимо видеть девушку, которую я так любил, со следами побоев на лице.

Она подняла руки и обхватила меня за шею, а потом приблизила свои губы к моим. Больше всего на свете я хотел поцеловать ее, но почувствовав, как ей больно, я осторожно, но решительно отстранил ее.

– У нас еще будет время для этого, любовь моя, – заверил я ее, прижавшись к ее лбу и чувствуя ее боль, как свою собственную. – Я так тебя люблю, Ноа.

Еще несколько слезинок прибавились к тем, которые она уже пролила, но прежде чем Раффаэлла отстранила меня, чтобы обнять свою дочь, на лице Ноа появилась улыбка. Я с горьким чувством смотрел на них. На секунду перехватив взгляд отца, прежде чем он подошел и обнял их, я прочитал в его глазах обещание, что никто и никогда больше не тронет нашу семью, никогда.

Ноа разомкнула свои объятия с матерью, и посмотрела туда, где погружали в скорую тело ее отца. Я увидел, что страх снова возвращается к ней, когда полицейский вывел Ронни в наручниках.

– Смотри на меня, – сказал я, поворачивая ее лицо к себе. Я не хотел, чтобы она вновь испытывала страх. – Все, Ноа, теперь ты со мной.

Вдруг ее руки соскользнули с моих щек, упали мне на плечи, я увидел, как ее взгляд начал блуждать и через секунду потерял фокус.

– Ноа? – сказал я, удерживая ее в своих руках. – Врача! – закричал я, когда увидел, что она не реагирует.

С нарастающим страхом внутри я подхватил ее на руки. Ее ранили? У нее какие-то внутренние повреждения, которых я не увидел?

– Очнись, Ноа, – повторял я, прижав ее к себе, пока не приехала скорая помощь.

– Разрешите, – сказал доктор.

Подбежали Раффаэлла и мой отец.

– Что с ней? – допытывался я у доктора.

Он забрал ее из моих рук, положил на носилки, а санитары понесли ее в машину.

– Мы едем в больницу. Вы ее мать? – спросили они Раффаэллу, которая рассеянно кивнула, садясь в скорую.

– Я тоже поеду, – объявил я решительно.

– Я поеду за вами на машине, – сказал отец.

Поездка заняла целую вечность. Ноа все еще была без сознания, но после быстрого осмотра доктор сказал, что ничего серьезного нет.

Я подошел к Ноа и мягко пропустил пыльцы сквозь ее волосы.

– Прости, Ноа, прости…

49. Ноа

Когда я открыла глаза, то обнаружила, что лежу на больничной койке. У меня очень болели голова и лицо, но душа моя возликовала, когда я увидела Ника рядом.

– Наконец-то ты проснулась! – вскрикнул Николас, целуя мою руку, которую он держал в своих руках.

– Что случилось? – спросила я, не понимая, как очутилась здесь.