Моя сумма рерум

— Что? — отозвался Трифонов обижено и немного с наездом. — Да просто вся эта любовь ничем хорошим никогда не заканчивается. Она как выпивка или наркотики, сначала вроде ловишь кайф, а потом наступает отходняк, ломка и ты уже не человек. Люди затаивают обиды, предают, бросают, стараются сделать как можно больнее друг другу, изводят и оставляют неизгладимые шрамы на всю жизнь. Поэтому я и считаю, что дружба намного важнее. В ней доверие, понимание и поддержка, которые никогда не превратятся в разочарование от несложившейся жизни.

— Думаешь, что можешь выбирать? Очень наивное суждение. Любовь намного сильнее дружбы. Она её не исключает, но не подчиняется ей. Вот сравни два предложения: «Их любовь связывала дружба» и «Их дружбу связывала любовь». Как бы я не менял местами эти слова, всякий раз ты понимаешь, что речь идет о том, что кто-то кого-то любит. Полюбить человека с которым дружишь вполне естественно, а вот превратить всего лишь в друга того, кого любишь, невозможно. Чего бы ты себе не воображал. Назад дороги нет. Всё уже случилось.

— Может, это просто перелом? Болезнь, которой нужно переболеть, чтобы получить иммунитет? И потом мы снова будем нормально дружить, не пытаясь разрушить друг друга. Потому что если у человека достаточно силы воли, то он вполне способен сдерживать и контролировать любые свои чувства.

— Ты меня вообще слушал или нет? Тебе что, свою силу воли девать больше некуда? — фыркнул Вениамин Германович. — Да ты вообще знаешь, что такое сила воли? Это тебе не ошейник, намордник или кандалы. Воля, к твоему сведению, синоним свободы. Только вдумайся! Сво-бо-ды! А сила означает способность отстаивать право на эту свободу. Отвечать за неё. Сила воли — это попутный ветер, дующий в твои паруса, а ответственность — те самые паруса, которые не должны подводить. Понимаешь? Сила воли предназначена для того, чтобы двигать корабль к цели, а не удерживать его на якоре у пристани. Оставаясь на месте, никуда не приплывешь. Так что радуйся тому, что с тобой происходит, что у тебя есть силы и цель, а не сочиняй всякие глупости, отравляющие жизнь.

Вениамин Германович умолк. Мне было жутко любопытно посмотреть на выражение лица Тифона.

— Не знаю, — он чиркнул зажигалкой. — Раньше я о таком не думал. Нужно переварить, но если вы правы, то это возможно многое меняет. Главное теперь, чтобы Зоя нашлась.

Я полночи думал о Трифонове и обо всём, что произошло. Вспоминал сцену в парке, его слёзы, признания и внимание, с которым он слушал писателя. Не знаю, насколько прав был Вениамин Германович в отношении Тифона, но твёрдо решил, что должен сказать бабушке, что не люблю овощи. Какой смысл в том, что я себя мучаю? В конце концов, сварить себе сосиски или пельмени я в состоянии.

И тут я в какой-то мере почувствовал свою вину и глупость, что не поговорил нормально с Трифоновым тогда, когда он возил меня на ЛЭП. Я был настолько осчастливлен известием, что могу встречаться с Зоей, что не стал озадачиваться разбитыми кулаками, хотя и видел, что он не находит себе места. Он пропал на всю неделю каникул, а я и не задумался, почему. Даже когда были в Башне, и Зоя умоляла его простить её, я должен был сообразить, что он чувствует. Попытаться всё прояснить, а не бросаться. Пусть он и не послушал бы, но попробовать стоило. Я ждал от него дружбы, а что сделал сам? За всё время я не пытался узнать его больше, чем он сам показывал. Ведь мы ни разу не говорили по душам, хотя он был готов. Вспомнился разговор в детском саду и у него на кухне, когда он про мать спрашивал. Я же видел, что он ищет какой-то ответ, какой-то выход. К Лёхе, ясное дело, он не прислушивался, уж слишком легко тот относился ко многим вещам, а вот Зоя знала, как ему плохо, и поэтому пришла в Башню. В тот раз не из-за себя. А из-за него. Потому что любит.

— Иди, попей теплого молока, — громко прошептал Дятел. — Хватит изводиться.

— Ты чего не спишь?

— Я слышу, как ты не спишь, и тоже заснуть не могу.

Пришлось сходить и погреть две чашки молока.

С самого утра мы с Тифоном пошли к Мироновым. Нам открыла Нина и рассказала, что вчера их мама была в полиции, и её там всячески успокаивали, что подростки часто сбегают из дома, и никакой трагедии в этом нет. Мама попыталась объяснить ситуацию, но помимо заявления о пропаже дочери, её попросили написать заявление, подробно описывающее конфликт с Дядей Геной. А потом ещё объяснение, почему в момент пропажи Зои она сама отсутствовала в Москве. После чего сказали, что в неблагополучных семьях побеги детей совершаются особенно часто. Мама ответила, что они благополучные, просто жить всем вместе негде. Но это особо никого не интересовало. Также ей сказали, что если она хочет быстрее найти Зою, то должна принять в её поисках активное участие: разместить информацию в соцсетях, расклеить объявления и ходить по всем друзьям. А когда мама сказала, что это не поможет, потому что Зоя не сбежала, а её похитили шантажисты, ответили: «в этом предоставьте разбираться нам».