Моя судьба с последней парты

— Вот, козел! — не удержался Илья. — Ну, и ладно. Отвези меня к больнице.

— Зачем? Олю хочешь навестить? У нее все в порядке.

— Откуда ты знаешь? — удивился Илья.

— Я разговаривал с ее матерью. Тебе туда лучше не соваться.

— Почему?

— Галина Семеновна думает, что это ты надругался над ее дочерью.

— Что за чушь? Откуда такие мысли? — сначала возмутился Илья, а потом вспомнил, как она выставила его из больницы, и растерялся.

— Ты можешь мне честно признаться: это твоих рук дело?

— Конечно, нет! — Илья ошарашенно посмотрел в окно: он даже не предполагал, что у истории с насилием может быть другой подозреваемый. — Зачем? Я люблю Олю и уважаю ее. Неужели ты обо мне так плохо думаешь?

Отец приказал водителю остановить машину у сквера, расположенного недалеко от дома.

— Пойдем, поговорим. Не хочется, чтобы посторонние уши слушали наш разговор.

Они вышли, сели на скамейку, помолчали. Илья чувствовал какое-то напряжение. Тревога летала в воздухе, касалась крылом, заставляла учащенно биться сердце.

— Скажи мне, — с трудом начал отец, когда молчание стало просто невыносимым, — ты как планируешь свою жизнь?

— Мы с Олей хотели поступать в Саратов: она в юридическую академию, а я в медицинский вуз. А дальше пока не заглядывали.

— Интересно, — отец покосился на сына. — Почему я об этом впервые слышу? Ты не торопишься? Вы знакомы всего пару месяцев.

— Пап, слышал легенду о двух половинках души, разбросанных по свету?

— Допустим. И что?

— Вот Оля — моя половинка. Я понял это мгновенно. Сразу, как только ее увидел у нашей машины с вещами.

— Сын, да ты романтик! Не знал, — Антон Николаевич покачал головой. — Вы жить вместе собирались?

— Нет, что ты! — смутился Илья, хотя мысли такие у него возникали. — Так далеко мы не загадывали.

— Ответь мне, как мужчина, ты с Ольгой спал?

— Зачем такие вопросы? Конечно, нет! — Илья не понимал, куда клонит отец, и от этого чувствовал себя еще хуже.

«Опасность!» — билась в висках мысль.

— Вот и отлично! А теперь обдумай ситуацию: Денис Владимирович доказал операм, что у него есть алиби. Утром он приехал домой около шести утра и сразу лег спать. Олю нашли в это же время. Если бы насильником был ваш учитель, он не успел бы вернуться домой. Так что ты зря на него набросился. Счастье еще, что его жена родила без осложнений, и девочка жива-здорова. Иначе даже страшно представить…

— А кто его алиби подтвердил? Жена?

— Да.

— Но она могла и солгать. Я ее видел. Это подневольная женщина. Скажет все, о чем ее попросят. Чувствуется, что историк — домашний тиран.

— Ну, твои чувства к делу не пришьешь, а ее показания можно. Получается, что следующим подозреваемым являешься ты.

— Ерунда. Меня видела цела толпа одноклассников.

— В том-то и дело, что полиция сравнила их показания и выяснила. Что в промежуток между шестью часами утра и шестью тридцатью тебя никто не видел.

— Все правильно. Я ушел от компании Сашки Степанова и отправился искать Олю. Я к тому времени ее уже полчаса не видел. Думаю, преступление и совершилось с пяти тридцати до шести часов, — не сдавался Илья.

— Оля сказала полиции, что у насильника были синие глаза. На опознании она историка не узнала. Духи, запах которых ее преследовал, у историка дома не нашли.

— Историк — трус. Он мог нанять любого отморозка для осуществления своей мести. А флакон духов выбросил.

— Подожди, не перебивай меня. Проблема в том, что мужской парфюм, который остро чувствовала Оля, был похож на твой…

— Что за чушь? Хотя… Погоди, Оля надевала мой пиджак. Естественно… Или…Ах, сволочь! Он специально надушился моим парфюмом.

Илья взволнованно зашагал по аллее. Только поймав расстроенный взгляд отца, он остановился: его возбуждение со стороны выглядело, видимо, безумием.

— А как это доказать? По твоим словам, ваш учитель истории просто сексуальный маньяк.

— Он такой и есть! — закричал Илья. — Почему вы все не верите! Ты бы видел, какими глазами он смотрел на девчонок. А эти шуточки его сальные!

— Например, какие?

— Однажды он Жанне, подружке Олиной, при всем классе сказал: «Что ты за дверную ручку хватаешься? Привыкай за другие места держаться». Понимаешь, на что он намекал?

— Н-да! Почему тогда все молчали?

— Говорили. Скромные девочки родителям жаловались, но те воспринимали его слова так же, как ты: качали головой и ничего не делали. Бесполезно. А нескромные сами готовы были над каждой шуткой смеяться, в глазки заглядывали. Вот скажи, — горячился Илья, — почему у нас законы не работают? Весь мир помешан на правах женщин. В некоторых странах даже простые намеки воспримут как сексуальное домогательство и накажут. А у нас? Этот козел Олю дернул так, что она упала на его колени, а он щупать начал. Потом еще и домой заявился, услуги репетитора предлагал. А Оля сказать ничего не могла, чтобы бабушку не расстраивать. Как это называется?

— Я все понимаю. Но, увы, судьба Оли уже определилась. Вряд ли нашим семьям по пути. Вот мы с мамой и решили: пока идет следствие, мы отправим тебя в бабушке в Санкт-Петербург.