Моя судьба с последней парты

— Из Питера. У Сергея здесь дядя живет, он обещал знатную рыбалку, вот появилась свободная минута, мы и сорвались. Решили так отметить окончание вуза.

— А что окончили? — из вежливости, только чтобы поддержать беседу, спросила Оля. На самом деле она уже мечтала оказаться дома: соскучилась по Веньке, по его сияющим синим глазкам и счастливому смеху.

— Саратовскую юридическую академию. Ой, что с вами? — перепугался Михаил.

От неожиданности Оля выронила из рук органайзер, который протирала салфеткой. Все ручки, карандаши и другие канцелярские принадлежности веером рассыпались по полу. Михаил бросился их поднимать.

— Оля, — обратился он, — мне бы переодеться. Чувствую себя не в своей тарелке.

Ольга окинула его взглядом: симпатичный парень, среднего роста, худощавый брюнет с красивыми шоколадными глазами и… большим родимым пятном в области шеи.

— Она, как магнит, внимание притягивает, — потрогал ладонью коричневую родинку, величиной с десятирублевую монету с неровными краями. — А я привык, не замечаю. Таким родился.

— Простите, — пришла очередь смутиться Ольге, — про такие отметины говорят: «Поцелованный богом». Сейчас найдем вашу одежду.

— А можно на «ты»? Мы, кажется, ровесники.

Ольга кивнула и выглянула в окно: на крыльце, громко, по-базарному переругивалась с больничным дворником Гульнара. Она получала истинное удовольствие от перепалки. Причина ссоры была совсем не важна. Важен процесс, в который Гуля вкладывала сердце, душу и завидное красноречие.

«Вот неугомонная!» — досадливо нахмурилась Оля, открыла окно и прервала санитарку на полуслове. Та оглянулась, сплюнула прямо под метелку дворника и засеменила маленькими ногами к приемному покою.

— Что, голубь, проснулся? — сразу заворчала Гуля, увидев рыбака. — Чай, жрать хочешь? Вон, гляди, пузо совсем ввалилось. Пошли, кормить буду. Вчера кыстыбаи пекла, еще остались.

Миша вытаращил глаза и испуганно посмотрел на Олю. Та улыбнулась:

— Это лепешки с картошкой. Не бойся, Гуля их вкусно готовит. Иди, поешь, а мне домой пора: смена пришла.

— Оля, а как мне узнать, что с друзьями? К ним в отделение сходить можно.

— Конечно, сходи. Я позвоню, тебя пропустят.

Оля предупредила постовую медсестру травматологического отделения о визите Михаила, передала смену Марии Ивановне и вышла на крыльцо. Ласковое летнее солнце ударило в глаза, заиграло рыжими прядями, окружило девушку золотым ореолом света. Оля зажмурилась от удовольствия: она любила утром возвращаться домой после работы. Закончилась тяжелая смена, впереди два дня выходных, можно делать, что угодно. Но Оля знала, что эти дни у нее расписаны по минутам: убраться, постирать, покопаться на огороде — это те домашние дела, которые Зинаиде Семеновне трудно было сделать самой. Зато вся готовка лежала на ее плечах, чему Оля радовалась безмерно: она никогда не была хорошим поваром

— Оля, — окликнул ее Михаил, вышедший следом за ней, — вы сейчас на ангела похожи. Мы с вами еще увидимся?

— Скажите тоже! — смутилась девушка и вернулась в реальность. — Трудно сказать. Вы не местный, а я из родного гнезда тоже вылетать не собираюсь. Если судьба, то увидимся, если не судьба, то нет, — пошутила она и легко сбежала по ступенькам, не догадываясь, что из окна на третьем этаже больницы за ней наблюдают внимательные глаза.

Венька как всегда ждал маму у калитки, выглядывая в щелочку. Только она щелкнула замком, как на нее налетел пират. Один глаз закрывала черная повязка, из-под треугольной шляпы торчали черные дреды, в руке играл в лучах солнца пластмассовый меч с лезвием из фольги.

— Абракадабра! Сдавайся! Жизнь или кошелек?

— Жизнь! Пожалейте меня, господин Джек Воробей! — шутливо взмолилась Оля, уронила сумку на землю и подхватила сына под мышки. — Ах, ты мой воробушек! Ты бабушку слушался?

— Мама, пусти! Ты ничего не понимаешь! Я пират. Ты должна слушаться, — извивался в ее руках Венька.

— Оля, и вправду, отпусти пацана. Идите завтракать, — вмешалась Галина Семеновна.

— Опять каша с соплями, — заныл Венька, — не буду есть!

— Эту кашу ели английские короли и королевы.

— И пираты?

— И пираты, когда голодали, — подтвердила Оля, — а маленькие мальчики никогда не вырастут, если есть не будут.

— Ну, Ладно, съем, — Венька потянулся ложкой к тарелке, покрутил кашу немного и взмолился, — нет, женщины, вы хоть варенья добавьте.

Оля и Галина Семеновна рассмеялись. Этот маленький мальчик стал настоящим спасением для их развалившейся семьи. Он растопил горе и страдание, наполнил звонким смехом их дом, а теплом сердца. Они любили его безмерно. Даже суровая Олина мама, редко ласкавшая свою дочь, когда та была маленькой, готова была водиться с Ванькой часами, не зная усталости.