Моя слабость

― Кого там принесло? ― я нахмурился, не желая отрываться от своей девочки.

― Галя точно не могла приехать, она же с твоим чокнутым братом.

― Тогда кто?

Нина вздохнула и улыбнулась, хотя в ее глазах все еще была грусть.

― Мама.

― О, мама! Маме я рад.

Чмокнул Нину в нос, и пересадив на кровать, с костылем поковылял открывать двери. Мама — это чудо.

― Я не поняла, а что за радость? ― Нина бежала следом за мной.

― Шорты застегни, мама не поймет, ― прохрипел я, и открыв двери, счастливо улыбнулся: ―теща приехала. Проходите. У нас как раз жрать нечего.

― Гриша? ― удивленно протянула мама, проходя в квартиру. ― Не ожидала тебя здесь застать. Коля, проходи.

Мама пришла вместе с папой.

― Здравствуйте.

― Добрый вечер. Николай Игнатович, ― произнес мужчина и протянул мне руку.

― Григорий. Жених вашей дочери.

― Ничего себе, ― восторженно произнесла Наталья Александровна, и захлопнула входную дверь.

― Гриш, иди футболку надень, ― шикнула Нина, толкая меня локтем в ребра.

― Я на минутку.

― Нина, извини, я не знала, что ты не одна. Мы с папой ехали от тети Лены и решили заехать к тебе.

― А почему ты грустная такая, дочка? ― услышал слова Николая Игнатовича. ― Гриша тебя обижает?

― Ой, нет, пап, ты что. Просто у меня сегодня пострадавший на руках умер.

Я натянул футболку и поторопился вернуться к гостям, а точнее к врачихе. Мне нужно контролировать ее состояние.

― Мне жаль, Ниночка.

― Я вообще против, чтобы Нина работала. И тем более переживала вот в таких случаях, ― сообщил я, увлекая ее в объятия.

― А мне нравится твоя позиция, Гриша, ― отметил отец, за что я благодарно кивнул.

― А мне нет, ― неожиданно произнесла Наталья Александровна, которая обычно во всем меня поддерживала.

― Согласна, мам. Мне тоже не нравится. Я не собираюсь сидеть дома и покрываться слоем жира. Я буду работать.

― Вот! Мало того, что это твой заработок, так еще и тупеть не будешь.

― Наталья Александровна, я собираюсь сделать Нину своей женой, и могу позволить себе обеспечивать ее.

― Нет! ― одновременно произнесли женщины, вызывая у меня недоумение.

― Да почему?

― Потому что женщина должна быть независимой, Гриша. Вы, мужчины, этого не понимаете. Вон, Коля тоже всегда говорил мне, увольняйся. А я ни в какую. Ты можешь сколько угодно дарить ей подарков, оплачивать салоны и любые слабости, но Нина должна чувствовать себя независимой. Вдруг ты завтра уйдешь, и с чем она останется? А что, если ты уедешь по работе, и ей понадобятся деньги? Она же не станет звонить тебе и просить сбросить на карточку. Уважающей себя женщине, будет унизительно такое делать.

― Да что в этом такого?

― Вот я всю жизнь не понимаю этого, Григорий. Ну ничего, все равно мы не оставляем своих женщин без подарков.

― Нет, я в принципе не против, чтобы Нина работала, меня больше напрягает место, где она работает. Вот сегодня нервы, слезы. Нахер мне надо, чтобы моя женщина плакала? К тому же ей ходить беременной, и к чему этот стресс?

― Ой, все, знаете, вообще не о том говорим. Мам, пап, чай будете? ― Нина решила уйти от темы, ну ничего, милая, мы к ней еще вернемся. Или она думает, что я шучу на счет семьи?

― Нет, милая, раз у вас все хорошо, мы поедем. Не будем вам мешать, ― мама подмигнула мне, и тут же поцеловала дочку.

Вот нравится мне Наталья Александровна, всегда на моей стороне. Ну, не считая момента с работой. Но тут у меня в поддержке Николай Игнатович. По‐моему, отличная семья.

Когда родители ушли, я сразу же прижал врачиху к входной двери. Она даже развернуться не успела, почувствовав на своем теле мои руки. Бл*ть, какая же она охеренно вкусная.

― Врачиха, ты сводишь меня с ума, ― руками сжал ее грудь, ощущая как в пальцы впиваются тугие соски.

― Ты перевозбудился? Я же ничего не успела сделать, а у тебя такой кол в штанах.

― Я рад, что ты оценила.

Губами обхватил мочку уху, и слегка прикусив, мазнул по ней языком. Нина прогнулась и попкой потерлась о член, вырывая из моего рта стоны. Одну руку спустил вниз, и расстегнув пуговицу на ее шортах, скользнул в трусики. Пальцами коснулся нежной кожи лобка и принялся ласкать влажные от желания складочки. Моя девочка набухла и уже требовала получить свою долю ласки.

― Гриша, ― выдохнула она, когда я двумя пальцами вошел в ее лоно, ― Гриша, пожалуйста.

Она откинула голову мне на плечо, а сама рукой нащупала бугор в штанах.

― Позволь мне кончить, ― попросила она, и я сжав одной рукой грудь, зубами прикусил шею и принялся активно двигать пальцами, вырывая из ротика врачихи громкие вздохи.

― Кончай, моя девочка, кончай и кричи, чтобы я запомнил твои громкие стоны. Кончай, чтобы я мог попробовать тебя на вкус, чтобы я мог вылизать тебя и трахнуть своим языком.

― Гриша…

― Да, вот так, кричи… ― я добавил большой палец, положив на бугорок и массировал, доставляя больше удовольствия.

― Как же…

― Кричи, врачиха. Ты меня заводишь своими стонами. А я ужасно хочу войти в твое лоно членом, погрузиться глубоко и трахать тебя с жадностью, с желанием, с таким, которого никогда у меня не было. Только ты посмела запретить мне трахаться почти полгода.

― Ах..