Моя рыжая проблема 1-2

Помню, два года назад, когда случилась какая-то путаница с билетами и нас посадили в конце салона, у самых туалетов, а полёт проходил от турбулентности до турбулентности, Лоран безмятежно продремала весь восьмичасовой рейс до Шерерских островов и потом спустилась по трапу такой же ослепительной стервой-блондинкой, какой и поднялась на борт. У неё даже локоны не развились. Ну, а меня даже тётя Глэм при встрече не узнала из-за вороньего гнезда на голове и шикарных синяков под глазами от недосыпа… Но стоит ли упоминать о таких мелочах?

Сейчас, после нелепо короткого ночного сна и безумного забега через долину-ловушку, самым рациональным решением было бы отдохнуть хотя бы в полёте, чтобы не представать перед обитателями Лагона угрюмой дикаркой. Благо взмахи крыльев гигантской птицы вскоре перестали ощущаться, а держал меня Тейт крепко. Но стресс подействовал как хорошая инъекция кофеина. Все три с лишним часа — два сета или около того, по уверению рыжего — я только и делала, что вертела головой и задавала вопросы. Да и поглядеть было на что.

Ландшафт поражал воображение — как в хорошем смысле, так и в дурном. Путешествовать с группой Эрнана мне приходилось достаточно; десятую часть обитаемого мира мы объехали точно. Однако таких перепадов высоты у нас, думаю, нигде не было. Западная Арраска с её каньонами и пиками по сравнению со здешними пейзажами была всё равно что песчаные карьеры рядом с настоящими горами. К тому же рельеф менялся столь резко, что впору заподозрить — его сформировали искусственно; в общем, Тейт и подтвердил это косвенно, сообщив, что в древности окрестными землями "много занимались".

Думать не хочу, что он подразумевал. Воздействие такой силы…

Первую горную гряду мы миновали по ущелью — грандиозному, глубиной километров двенадцать, не меньше. То был настоящий естественный лабиринт: повороты, развилки, слияния, слепые "тоннели"-перемычки между разными "рукавами". Но рыжий ориентировался там вполне уверенно. Несколько раз мы пересекали тайные долины в обрамлении загнутых внутрь скальных "лепестков", и каждая следующая не была похожа на предыдущую. Одну из них я вообще издали приняла за море: она переливалась изумительными оттенками синего, от светлой бирюзы до насыщенного кобальта, от ультрамарина до нежного бледно-голубого, а на подлёте слышался низкий гул и ритмичный плеск. Запах йода и плесени там стал особенно сильным.

— Опасно, — качнул поводьями рыжий, когда заметил, как я засматриваюсь на это чудо. — Надо уходить выше.

— А что внизу?

— Ну… — растерялся он, не зная, как объяснить нечто очевидное с его точки зрения. — Помнишь такую голубую штуку в лесу, где за нами айры бежали?

Тут же ярко представилась химера с оголёнными костями. Захотелось поджать ноги, хотя до смертоносной синевы было километров пять или около того.

Ущелье вывело в долину, точно сшитую из клочков. За чередой сказочно-изумрудных холмов там мог вдруг разостлаться ковёр из алых и пурпурных цветов, а затем сразу, без намёка на переход, воздвигалась стена деревьев-великанов, обрамляющих глубокую воронку в земле или тёмно-синее озеро. Две широкие реки стекали с гор и ближе к краю долины сливались в одну, и в общем русле россыпью лежали мелкие островки, словно кто-то просыпал коробку с детскими карамельками. Здесь Тейт заставил свою оранжевую птицу спуститься и пролететь ниже; её тень скользила по водной глади, и кто-то в глубине, быстрый и едва различимый, гнался следом, так что иногда можно было разглядеть сверкающий гребень или гибкий хвост.

За долиной скалы опять начали задираться к небу. И стало ясно: то, что поначалу казалось скоплениями облаков, на самом деле горные пики. По самым скромным подсчётам — километров пятнадцать высотой! А то и больше… Вершины терялись в тучах, словно нарочно согнанных в стаю вокруг каменных исполинов.

Мимо одного из таких колоссов мы как раз и пролетали, когда рыжий вдруг наклонился к моему уху и интимным тоном сообщил:

— Лагон — тайное место, цитадель. Но всё равно каждый маг может найти сюда дорогу. Только пускают не любого.

— Тебя-то, надеюсь, пустят? — поинтересовалась я осторожно.

Эмпатический купол к тому времени был свёрнут до минимума, чтобы сэкономить силы. Но если словарного запаса хватало для общения, то различать оттенки интонаций пока ещё получалось не слишком хорошо. И то, что вытворил Тейт вместо ответа, повергло меня в шок.

Рыжий цокнул языком и дёрнул за один из ремней. Птица встрепенулась… и резко сложила крылья.

Чёрно-алые скалы рванули навстречу с быстротой и неотвратимостью экспресса в подземке. Точно не мы на них падали, а они — на нас. Дыхание перехватило, из глаз брызнули слёзы. Склон оскалился бритвенно острыми сколами — и разбиться не успеешь, разрежет на подлёте, без боли.

А Тейт, сволочь, хохотал в голос!

"Он не самоубийца", — подумала я. А поверить не успела — и зажмурилась.