Моя профессия

Это куклы позволили Мазинг сыграть такие разные роли. В «человеческом» театре все их она сыграть не смогла бы. Но значит ли это, что какая-либо другая актриса, перенявшая у Мазинг эти роли, взяв ее кукол в свои руки, может играть и тигренка, и ребенка, и опереточную диву, и цыганку так же, как делает это Мазинг? Нет, не значит. Конечно, от куклы очень многое зависит, но и от актера зависит не меньше. В том же нашем цыганском ансамбле есть другая цыганка – худая, остроносая. Ее играла когда-то артистка Лидия Петровна Казмина. Певческого голоса у нее не было, пела она хрипло по-старушечьи, и цыганка ее была просто прекрасна, вызывала аплодисменты и хохот зрителей. Это было давно. Казмина умерла. После нее эту роль исполняли очень многие актрисы и делали это совсем не плохо, но так точно, так интересно, как это делала Казмина, долго никому сыграть не удавалось.

Конечно, текст роли имеет очень большое значение в создании образа. Но все-таки основное в игре актеров – и особенно актеров кукольного театра – это точное ощущение темы каждого играемого куска и в интонации текста и в движении даже тогда, когда слов, по существу, нет, как нет их в нашем спектакле «Дон Жуан». Мы играем этот спектакль, как вы уже знаете, на «иностранном», то есть на никому не понятном языке. Якобы испанском, якобы итальянском, якобы английском, якобы японском. В цепочке своих любовных похождений Дон Жуан соблазняет и Донну Анну, и итальянскую прачку, и «хипповую» американку, и верную жену своего мужа – японку (верность ее относительна, так как Дон Жуан и ее соблазнил).

Вот текст, который он полушепотом произносит под окном Донны Анны: «О, Донна Анна, лос овьерто! Эль кренадора, Донна Анна пренто ля парко симафо, куадре ля варта чильмафо эль пренарадо ильяфо, ля транедуре сэ мэ».

Вы поняли что-нибудь? А зрители поняли. Поняли всю страсть, всю мольбу, обращенную к Донне Анне. Такую горячую, что не выйти к Дон Жуану она не может. Кто же создал образ Дон Жуана? Ситуация, в которую его поместили авторы, плащ, усы, которыми его снабдил художник, движение, поза, манящие интонации голоса, которыми оживил его актер Виктор Рябов.

С прачкой Дон Жуан говорит уже по-другому. Вот его слова: «Карр биби-ка! Карр фифика! Карр домика! О, карр би-фи-чи-ти-ми тесина!» Вы поняли что-нибудь? А зрители поняли. Он нахал. Перед ним ведь уже не Донна Анна, а просто прачка. Она ругается вот так: «Роменто лятенца сертенца квази бямо вердутто ляконстра вальячче дитурре. Сертенце рертутто виорри». И она соглашается вот так: «Ой мамо мамино маминика мамиссимо. Маминикимани... Бьямо, бьямо, бьямо». И опять эти выдуманные слова, которых не существует на свете, ничего не говорят, а в то же время их понимают зрители. И нахальство Дон Жуана, и возмущение девушки, и ее нежное согласие. Сделали это понятным опять-таки только актеры, тот же Виктор Рябов и Наталья Образцова.

Возможная широта амплуа актера театра кукол очень ясна, если видеть все роли, сделанные Зиновием Гердтом. В спектакле «Чертова мельница» он играл хитрого, умного, элегантного черта Люциуса. В спектакле «Божественная комедия» играет наивного, только что созданного богом Адама, впервые встретившегося с женщиной, впервые поцеловавшего ее. Даже голоса Гердта невозможно узнать в этих двух ролях. А теперь прибавьте к этим двум третью роль – Конферансье в «Необыкновенном концерте», глупого, самоуверенного, пошлого да к тому же еще в каждой стране умудряющегося говорить на языке народа этой страны.

Очень многому я научился, глядя, как играет Сперанский, как удивительно тонко примеряет он свой голос к поведению куклы. Кукла маленькая, некоторые интонации человеческого голоса и степень эмоции она выдержать не может. И вот был такой момент в спектакле «Король-Олень», когда Труффальдино, которого играл Сперанский, испугавшись того, что обнаружил труп Тартальи, выскакивает на сцену и кричит: «Караул, караул, там труп Тартальи!» Я ждал этого куска. Я боялся, что у куклы это не выйдет, что она не примет на себя такой темперамент крика. А Труффальдино Сперанского выскочил на сцену и буквально шепотом «прокричал» все слова. Перехватило дыхание. Мне кажется, что только Сперанский мог так удивительно найти этот кусок.

Много партнеров делают спектакль: автор, режиссер, художник, композитор, актер. Но встречаются со зрителями только художник, композитор и актер. Автора нет. Режиссера нет. Все принадлежит только тому, что видно и что слышно. Но если меня спросят, кто здесь самый главный партнер, то я, нисколько не желая обидеть композитора и художника, все-таки обязан ответить: «Актер».

Плохую куклу может спасти хороший актер, но даже очень хорошую куклу плохой актер погубит. И для того, чтобы как-то объяснить это, я приведу только один пример.