Моя принцесса

Рёйель наблюдал и делал выводы. И самый главный из них состоял в том, что слова мага о скорой смерти ничего не значат для Лизы Райли. Девушка смотрела только на человека, что из года в год, неделю за неделей приносил ей корзинки с едой. Стоял ли ливень стеной или же ветер выворачивал деревья с корнем, Том Уайт всегда приходил. Даже когда его пальцы коченели от зимних морозов, а сам он сгорал от жара болезни — Том приходил. Он шёл через лес и через болото, тропа через которое по весенней хляби была почти непроходима. Но для него долг был важнее невзгод тела. И Рёйель не мог этого не оценить. В результате люди, посмевшие из алчности потупиться с честью, для его восприятия стали выглядеть ещё более гадко.

«Ну же, ближе», — мысленно позвал он и в предвкушении провёл языком по ряду острых клыков.

— Привести приговор в исполнение! — закончил свою речь маг и безбоязненно переступил проведённую драконом черту, чтобы встать на место, с которого ему было бы удобно творить разрушительные чары.

«Вот и всё», — едва не промурлыкал Рёйель и быстро, как облако в ветреную погоду закрывает солнце, покинул своё убежище. А после ясный сентябрьский день стал ещё жарче.

Пламя дракона выжгло землю до черноты.

Оплавило песок до состояния стекла!

Часть

III

Глава 1

Лиза Райли едва помнила своё имя. Оно казалось ей чужим. Ушедшее время превратило прелестную девушку в первобытную дикарку с волосами подобными пакле. Её нежное лицо до неузнаваемости изменили сухой горный ветер и беспощадное солнце. Никогда не знавшие труда руки огрубели так, что пальцы едва сгибались. Тело её иссохло от голода и было полностью покрыто грязью от макушки до кончиков пальцев ног. О, Лиза едва помнила те благословенные дни, когда её кожа была чиста и когда у неё нигде не чесалось от зудящих укусов насекомых! Правда, с наступлением осени кровососущих тварей стало намного меньше, но это так себе перемены.

Перемены…

Как много всего изменилось! Столько, что почти невозможно принять — когда-то всё было совсем иначе и именно с ней, с Лизой. Порой она даже сомневалась, что из её воспоминаний правда, а что ложь. Иногда ей чудилось, что беззаботное прошлое всего лишь чудесный сон, позволивший на краткую ночь вырваться из тягостного монотонного существования. Но Лиза знала, так только кажется. Доставшаяся ей от отца способность здраво оценивать любую ситуацию не давала ускользнуть разуму в блаженное небытие, хотя на память от себя прежней ей, пожалуй, остались только глаза — по-прежнему голубые и ясные, как небесная лазурь. Она даже человеческой речи не разучилась только потому, что привыкла разговаривать сама с собой.

— Лиза. Я Лиза Райли, — хрипловато произнесла девушка (теперь скорее даже женщина, а то и старуха) и, машинально откусив от кустика щавеля очередной пожухлый лист, заёрзала на большом валуне, сплошь покрытом оранжевым лишайником. На нём было не очень-то приятно сидеть из-за того, что камень сильно холодил тело. Зато в остальном удобно. На валуне имелась выемка, делающая его похожим на своеобразное кресло, созданное самой природой.

Когда в голове Лизы возникла ассоциация с креслом, она не смогла удержаться от того, чтобы сесть на камень с гордо, даже по-королевски выпрямленной спиной. А там её глаза сами собой устремились к небу, и после отвести взгляд от небосвода стало почти невозможно. Нынче закат был волшебно прекрасен. Серо-розовую дымку рассекали тонкие золотые нити. Облаков, как таковых, считай и не было. Закат не портили даже драконы. Их было много, целая дюжина, и они немыслимо ловко извивались в небе. Властелины небес ждали, когда солнце полностью скроется за горизонтом, чтобы при свете ярких звёзд начать традиционные для этого времени года брачные игры. Всю ночь до утра им предстояло танцевать и искать себе пару.

— Ненавижу драконов, — вдруг сварливо произнесла Лиза и со злостью откусила от кустика щавеля так, как если бы она была великаном-людоедом, решившим поужинать надоевшим ему до смерти рыцарем.

Здесь стоит признать, что ненавидеть драконов девушке было за что. И дело заключалось не только в том, что Рёйель так и не стал ей другом. Склонный пофилософствовать дракон зачастую говорил о вещах нисколько не понятных Лизе, вот она и считала его странным. Но причиной ненависти стало иное.