Моя поневоле

Наступает день нашей свадьбы. Нам обоим не особенно интересен этот пафосный праздник, делаем это скорее для родственников, для дочери, для Вилены. Женщины занимаются приготовлениями с упоением, а я думаю только о неделе медового месяца, который смогли выкроить, чтобы отправиться в путешествие. Где смогу остаться с моей девочкой наедине, на берегу океана, в бунгало. С утра и до ночи рядом, заниматься любовью, не думая о проблемах. Как же дотерпеть до этого момента.

– Ты такая красивая, Рита, – с придыханием произносит дочь. Смотрю на Нурпат и понимаю, что совсем взрослая, скоро и ее буду замуж выдавать. Хмурюсь от этой мысли. – Правда же, папа?

Киваю. Не люблю выдавать эмоции напоказ, меня это раздражает. Платье вроде как Вилена нашла в заграничном каталоге. Рита в нем действительно невероятно хороша.

– Тебе правда нравится? – тихо произносит Рита после церемонии. – Платье жутко дорогое, не знаю как Вилена меня уговорила.

Она очень взволнована. Понимаю, что все непросто для нее. Она приняла мои обычаи, мою веру. И за это я люблю ее еще больше.

– Ты самая красивая невеста в мире.

– Прости, что тебе приходится терпеть все это. Знаю, мы хотели простую и тихую свадьбу… Но все вышло из-под контроля.

– Это неважно. Пусть наслаждаются. Потом ты будешь только моей целых семь дней.

– Я тоже не могу дождаться, – признается скромно, опуская голову.

Моя жена. Мне нравится произносить эти два слова. Чертовски нравится.

* * *

Вот и долгожданная поездка. Не могу утерпеть, занимаемся любовью в самолете, в качестве подарка братья устроили нам перелет частной авиакомпанией. Потом сутки адаптации, когда спим, не в состоянии толком даже шевелиться. Вечером, поужинав в рыбном ресторане прогуливаемся п набережной. Для меня непривычно отключиться от дел, не взять даже телефон с собой. Но мы так решили. Расслабляемся по максимуму.

Уходим подальше от чужих глаз. Отдыхающих в это время года немного, хотя погода чудесная. На Рите очень красивое голубое платье, до щиколоток, подол треплет легкий океанский бриз.

– Не замерзла? – спрашиваю, и не дожидаясь ответа набрасываю на плечи Риты свой пиджак.

– Так лучше, спасибо, – улыбается.

Вроде бы все хорошо, но я чувствую странное напряжение в ее теле. Какую-то тайну. Потому что до этого, много месяцев пока притирались друг к другу, готовились к свадьбе, она была открыта для меня полностью. Гадаю, что это может быть. Скучает по дому? По работе? Не нравится наш отдых?

– Рит, точно все хорошо? Если тебе здесь неуютно, можем полететь в другое место, – спрашиваю мягко.

– Ты с ума сошел? Кому может не понравится на Мальдивах в пятизвездочном бунгало, – удивленно смотрит на меня жена. – Я чувствую, что с тобой что-то не так.

– Хм… Уверен, что тебе не показалось?

– Ты заставляешь меня нервничать.

Ей меня не обмануть. Вижу, как нервно сжимает ладони, облизывает нижнюю губу. Я изучил всю ее мимику, все повадки.

– Я не хочу, чтобы ты переживал, – переминается с ноги на ногу. – Просто я… сама еще не уверена.

– В чем?

– У меня задержка, – признается Рита. Она зажмуривается, и я машинально повторяю за ней. Закрываю глаза и пытаюсь осознать ее слова.

– Ты же понимаешь… все может быть… не так радужно, – выдавливает из себя, а я привлекаю ее в объятия и обнимаю крепко.

– Это все неважно. Не нужно так нервничать, это в любом случае вредно. Мы ведь все спланировали, договорились что положимся на волю Аллаха.

– Да… А еще я утром пока ты спал, сделала два теста. Оба положительные…

Рита лезет в сумочку, достает две белых штуковины, показывает мне.

– Две полоски.

– Детка…

– Я хотела сказать за ужином, но так и не решилась.

– Почему?

– Сама не знаю.

– Думала я не обрадуюсь?

– Что? Нет, нет конечно… Просто так страшно поверить… в абсолютное счастье. Что оно бывает…

Мы долго обнимаемся, стоим, смотрим на ночные волны. Слушаем их негромкий шум. Слова не нужны. Мы единое целое, понимаем друг друга даже в полном молчании.

* * *

Абсолютное счастье бывает. Я понял это спустя восемь с половиной месяцев, когда взял на руки своего сына. Адам разрывался от крика, а я смотрел на него и плакал. Оглушительный визг младенца казался мне самой сладкой музыкой.‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍