Моя поневоле

– Согласен, там ты бы себя чувствовала более уверенно, – отрезает холодно мужчина, и я вонзаю ногти в ладонь, сжимая кулаки. – Органично бы смотрелась в униформе.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Замолчи. Я слишком зол, чтобы препираться с тобой.

Далхан паркует машину, выходит из нее, и мне ничего не остается, как последовать за ним. Возможно, я могу попробовать убежать, но куда? Тем более без обуви. Единственную балетку оставляю в машине, потому что в одной идти еще глупее. Без денег, телефона, ключей.

Я в безвыходной ситуации.

Далхан затаскивает меня в подъезд, едва кивнув подбежавшему консьержу, тянет меня к лифтам.

В молчании поднимаемся на десятый, последний этаж. Тесное пространство сразу заполняется мощной мужской энергетикой, мне становится трудно дышать, горло будто перехватывает. Чувствую себя жалкой босоногой замарашкой рядом с ним.

Далхан опускает взгляд вниз, смотрит на мои ноги. Поджимаю пальцы на ногах. Красный маникюр смотрится сейчас безумно глупо… Зачем я только его сделала на днях. По привычке. Не подумала о том, что мне это уже не по карману, что надо экономить. Не привыкла…

Мне кажется или Валиев смотрит с легкой, едва уловимой усмешкой? И, конечно, презрением. Он сделал кучу выводов обо мне, из этой новой встречи.

И все неверные.

Что теперь будет? Наказание? Отповедь?

Кусаю губы, мне ужасно страшно, в голове рой мыслей.

К моему облегчению, в квартире никого нет, темнота и полная тишина.

Вспыхивает свет, и я осматриваю помещение. Дорогой ремонт, высокие потолки, минимум мебели. Красиво, стильно, но квартира выглядит нежилой.

– Это твое жилье?

– Зачем тебе эта информация? – отвечает вопросом на вопрос.

– Можно мне в ванную? – решаю, что не так мне важно, что это за место. Главное, мы здесь только вдвоем. Меня это успокаивает. Хотел бы убить – зачем бы сюда привез?

Хотя, есть вещи и похуже смерти.

И все же почему-то Валиев не кажется мне ни маньяком, ни извращенцем. Просто разозленный мужик, которому я в очередной раз принесла кучу проблем.

Далхан кивает, одновременно достает мобильный, набирает кому-то.

– Ванная здесь, – приоткрывает дверь, с которой стоит рядом.

– Большое спасибо, – захожу, закрываюсь, и тут же прикладываю ухо к двери, прислушиваюсь. Меня очень сильно волнует, кому он звонит.

Одно облегчение – точно не Волкову. Я сделала этих мужчин врагами, в этом сомневаться не приходится. Говорю себе твердо, что не должна за это испытывать вину.

Насколько удается расслышать, Далхан просит кого-то привезти аптечку. Как только он прощается, моментально включаю воду, чтобы не догадался, что я подслушивала.

Когда выхожу, Далхан, обнаженный поп пояс, прижимает широкий пластырь к ране на ребрах. Аптечка стоит рядом на комоде. Кто-то очень быстро выполнил его просьбу…

– Давай помогу, – произношу звенящим голосом, начинает кружиться голова от вида раны.

– Обойдусь, – буркает холодно.

Мне остается лишь молчаливо наблюдать, как он справляется сам.

– Я не поблагодарила тебя, – облизываю пересохшие губы. Это так странно – произносить слова благодарности, обращенные к Далхану. Но он действительно помог мне, и я должна это сказать.

– Ты же понимаешь, что все имеет свою цену? – холодно отвечает Далхан.

Благодарность испаряется моментально. Снова всей душой ненавижу этого высокомерного подонка.

– Ничего другого от тебя не ожидала.

– Вот и отлично. Только жертву из себя не строй. Мы сами задаем цепь событий в своей жизни. Твои поступки привели тебя на ту же спираль.

– Да ты прямо философ, – произношу с горечью.

– Снимай с себя эти проститутские тряпки, – хлещет по лицу властный приказ.

Прямо сейчас? – задаю этот вопрос мысленно, красноречиво пялясь на только что наложенную повязку.

Он же ранен! После драки. Издевается? Хочет унизить меня, показать, что только для этого гожусь? Скорее всего.

Я могу попробовать с ним справиться. Он ранен… только пальцы опережают эту мысль, уже расстегивают пуговицы униформы.

Можно попытаться сказать, что он ошибается насчет меня, что я действительно работала в том отеле горничной, заменяла подругу.

Морщусь – даже в моей голове это ужасно жалко звучит

Как же сильно ненавижу Далхана в момент, когда униформа падает к моим ногам. Остаюсь в бюстгальтере и трусиках.

Вздергиваю подбородок, смотря дерзко в потемневшие глаза Валиева.

Он достает из кармана презерватив, расстегивает брюки.

Звук ширинки больно проезжается по нервам. Далхан раскатывает презерватив по члену.

– Подойди.

Мне хватает нескольких шагов, чтобы оказаться с ним рядом.

Разворачивает меня к себе спиной, подталкивает к комоду с зеркалом, на котором стоит выпотрошенная аптечка, кровавые тампоны и бинты.

Отвожу от них взгляд. Встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале: щеки пылают, глаза лихорадочно блестят.

У меня больной вид… В глазах плещется боль. Вот она, цена помощи. Едкая горечь жжет внутри, разъедает, словно туда плеснули кислотой. Пространство будто плывет. Мысли становятся вязкими, путаными.

Далхан резким движением срывает с меня трусы, они падают к моим ногам.

Треск ткани говорит о том, что они вряд ли будут пригодны к использованию.