Моя подруга всегда против

Я подумал, не рассказать ли ей о других делах, которые наперегонки пытались завладеть моим вниманием. Но момент был неподходящий. Для начала, я не смог бы сохранить присутствие духа. Мое самообладание быстро упало бы до низшей точки, и я запросто перешел бы на крик, рыдания, а то и принялся рвать на себе одежду. К тому же обстановка не располагала. Лучше подождать пару дней, пока починят крышу, а потом разрешить детям привести друзей. Пока они будут играть, я спокойно все расскажу Урсуле. Да, детская тусовка – хорошая идея. Урсула не осмелится закатить сцену при малышне.

– Я не виновата, что ты затянул с этим делом. Если хочешь, я тебя подвезу, – предложила Урсула.

– Я сам себя подвезу, можешь не беспокоиться.

– Я не беспокоюсь.

– Нет, правда, я могу сам съездить.

– Машина-то моя.

– Ну и что? Боишься отпускать меня одного к студенткам? Настолько мне не доверяешь?

– Нет, я вообще-то заказала ужин в китайском ресторане, заказ будет готов через пять минут. Поэтому я и хотела поехать с тобой. Но теперь – ты прав – я тебе не доверяю.

Мы заскочили в ресторанчик забрать еду. Еды хватало на двоих, потому что Урсула заказала свои любимые блюда в двух порциях.

– Видишь? Хотя от тебя не было ни ответа ни привета, я о тебе подумала – для двоих заказала.

– Огромное спасибо. Могла бы выбрать для меня то, что нравится мне, а не вторую порцию того, что нравится тебе.

– Ты же не позвонил, забыл? А если б ты попал под машину или еще чего, я бы осталась с кучей еды, которую ни за что не стала бы есть.

– Ради интереса, представь, что тебе пришлось выбирать между моей смертью и расточительным отношением к еде, что бы ты выбрала?

– Когда же ты вырастешь. Я не говорила, что хочу, чтобы тебя сбила машина. Я лишь сказала, что если бы тебя сбило машиной, то весь жареный рис в мире не вернул бы тебя обратно.

За разговорами мы быстро доехали до нашего старого дома. Снаружи он был такой же, как раньше, только сильно вибрировал. Вибрацию вызывали не сумасшедшие споры о том, кто последний брал пульт телевизора, а сумасшедшие звуки убойного «драм-н-бейс». В музыку помехами врывались голоса, крики и смех. Девочки устроили вечеринку. Хорошего мало. После очередной студенческой вечеринки в моей молодости нам приходилось менять квартиру, оставлять ее в прошлом как помятый, изорванный, заблеванный кокон.

Урсула забрала у меня еду и принялась шарить по коробочкам, пробуя содержимое на вкус.

– М-м-м, как вкусно. Ступай забери квартплату. Поживее, я хочу вернуться домой, пока не остыло.

На удары кулаком в дверь отозвалось существо с банкой пива в руках.

– Анна здесь? – заорал я.

– Что? – заорало в ответ существо.

Мы еще несколько минут надсаживали глотки. Наконец контакт состоялся и существо вернулось в дом, выкрикивая: «Где Анна?»

– Наверху. Кто спрашивает?

– Мужик какой-то.

В дверях появилась одна из студенток.

– Ты кто? – прохрипела она.

– Хозяин дома. Анну можно? – Невольно я пытался поймать ее расфокусированный взгляд.

– Ага… естсно. – Студентка широко улыбнулась, отчего лишилась равновесия и ее повело куда-то в сторону. Когда ее опять занесло в коридор, девица уточнила: – Наверху она, в спальне. Иди по лестнице, потом…

– Я знаю, куда идти, спасибо.

Студентка сделала пируэт, убирая свое тело из прохода, и я ступил в дом. Я шел сквозь унылый Аид студенческого веселья. Танцы, вопли, хохот, уханье, нетвердо стоящие на ногах фигуры – как грустно. Мы, когда были молоды, тоже пускались в разгул, но это был наш разгул. А теперь студенты, выходит, занимаются тем же самым? Неужели им не ясно, как жалко они выглядят, подражая нам? «Вечеринки» изобретены моим поколением, зачем же слепо копировать? Прямо как дети. На кухне я заметил группку студентов, то и дело с серьезными лицами стряхивающих пепел с сигарет. Корчат из себя «уставших от жизни» и «видавших такое, что вам и не снилось». Господи, какая может быть усталость от жизни в девятнадцать лет? Шкура еще не наросла. Почему эти люди не занимаются учебой, не чистят ковровые покрытия и не вносят квартплату в срок? Тогда бы я их сразу зауважал.

Как в игре в «классики», я прокладывал путь до лестницы между тел, пепельниц и банок с пивом. Удивительно, но по пути мне попалась всего лишь одна пара (парень, говорящий шепотом, девушка с мокрыми глазами, шмыгающая носом), погруженная в «серьезный разговор». Наконец я добрался до спальни и позвал, открывая дверь:

– Анна?

На звуке «а» я повернул ручку, на звуке «н» толкнул дверь, мне еще оставалось сказать «на», когда я увидел прямо перед собой пару ягодиц. В свете с лестницы ягодицы сияли лунной белизной между торопливо спущенными штанами и краем нетерпеливо задранной юбки. По обе стороны ягодиц, как воздетые кверху руки ресторанного конферансье, принимающего аплодисменты публики, торчали голые женские ноги. При звуке моего голоса ягодицы замерли, а их обладатель в отчаянии уткнулся лицом в матрас.

– О боже, – глухо произнес он, голос утонул в матрасе, но раздражение прозвучало внятно и отчетливо.

Из-за плеча мужика вынырнула голова Анны.

– А-а, привет! – прощебетала она.