Моя подруга - месть

Можно не сомневаться: даже если полицию удастся убедить и сюда придут, никого и ничего не найдут. Пока охрана будет тянуть резину и пререкаться у ворот, Рэнд успеет замести следы. Никто ведь не взглянет на крокодилье болотце, куда можно сунуть вместе и мертвых, и живых пленников. Да и не пойдет сюда полиция! Кто поверит оборванному юнцу, вдобавок русскому, который пытается заступиться за русских? Другое дело, если бы, например, за американцев!

Единственный – Марьяна отдавала себе в этом отчет так ясно, как если бы перед нею была развернута книга судеб, – единственный человек, который может их с Санькой и с Ларисой, если она еще жива, спасти, – это Григорий. Григорий – освобожденный от пут, вооруженный – это в идеале, хотя в его руках оружием может стать что угодно. Он как-то рассказывал… Марьяна, выходит, многое запомнила из его рассказов!

Ну хорошо, выход найден, однако как же дать знать об этом Ваське? Hе нашепчешь же в лохматые уши Китмира! То есть нашептать-то, конечно, можно…

Записка! Hадо написать записку!

Марьяна включила верхний свет – Санька недовольно захныкал, загородился ладошками, – огляделась вокруг безумными глазами, ища хоть какой-нибудь клочок бумаги, хоть огрызок карандаша. Откуда, с какой радости?! И даже салфетки матерчатые – не бумажные. Она уже готова была, не шутя, ткнуть вилкой в палец, а потом писать кровью на полотне, как вдруг что-то золотисто проблеснуло на полу между диваном и креслом. Да ведь это золотое кольцо на длинном ремешке Ларисиной сумочки!

Припав к решетке и услышав пыхтенье Китмира, Марьяна шепнула:

– Сидеть! Жди! – И метнулась в угол.

Сумка, точно! Марьяна схватила ее – и тотчас едва не отшвырнула, такой спазм вдруг стиснул горло. Сумка-то была из крокодиловой кожи!

Впрочем, Марьяна сумела себя одернуть. Более того, она подумала, что руку в пасть одному из обитателей пресловутого озерка сунула бы, лишь бы добыть там ключ от тюрьмы Григория или, к примеру, пистолет для него.

Пистолет! У Васьки, конечно, нет оружия, но позавчера он отдал христианину-торговцу по имени Ани пистолет, отнятый у того негра, который гнался за Марьяной от самой виллы «Клеопатра». Но на чем написать эту подсказку для Васьки? О Боже!

Она лихорадочно рылась в сумочке. Нет, даже у растеряши Ларисы не может не быть крошечной записной книжечки в золотом переплете, с золотым карандашиком! Марьяна отлично помнила эту книжечку, однако сейчас ее не было в сумке. А, понятно. Пластиковых карт тоже не было, и ни фунта в кошельке. Как и его самого, впрочем. Кто-то из сунувших свой нос в сумку польстился и на деньги, и на дорогие вещи. Физиономия проныры Салеха возникла перед глазами Марьяны, и она шепотом выругалась. Странно, что он еще пудреницу не стащил, потрясающе красивую, массивную черепаховую пудреницу, где на крышке под выпуклым прозрачным покрытием выдвижная картинка: фото Саньки.

Только пудреница и осталась в сумке, да еще карандашик для бровей.

И тут ее осенило. Схватила карандашик, сдернула с него пластиковый колпачок. Слава Богу, отточен! Ногтем осторожно подцепила краешек Санькиной фотографии, чуть видный в еле различимой прорези на крышке, и попыталась вытащить ее.

– Маряша, ты что там делаешь? – вдруг громко спросил Санька, смотревший на ее манипуляции во все глаза.

Марьяна вздрогнула так, словно у нее над ухом выстрелили, и выронила пудреницу. Tа со звоном упала на пол и разбилась. Пластик свалился, Санькина фотография скользнула на пол, а крышка, крутнувшись, уехала под диван, так что на полу осталось только массивное основание пудреницы, содержимое из которой не выпало лишь потому, что было надежно закрыто еще одной плоской крышечкой.

– Тьфу! – рассердилась Марьяна.

– Разбилась? – обрадовался Санька. – Вот здорово! Я ее не люблю. Просил у мамочки поиграть, а она не разрешила, а там моя фотка, значит, мне можно…

Марьяна схватила пудреницу с пола и сунула Саньке:

– Hа, держи. Только крышечку не открывай и в рот не бери, ладно?

– А где моя фотка? – возмутился Санька.

– Я ее собачке подарю, – рассеянно ответила Марьяна, опять подскакивая к окну и проверяя, не сбежал ли Kитмир.

Дробный стук хвоста по земле подтвердил, что пес на месте.

– Сидеть! – громким шепотом велела Марьяна и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

Фотография была четыре на шесть, а чтобы написать все, что нужно, не хватит и большого листа! Hу что ж, придется представить, будто она дает Ваське телеграмму. Но что он поймет из ее отрывочных слов?!

И вдруг Марьяна успокоилась: поймет, все поймет. Eсли уж до него дошло, что там было наколото на 9-й, 12-й и 97-й страницах «Тайны пирамиды Хеопса», как-нибудь и это послание разберет!

– Mаряша, ну что ты там все делаешь? – закапризничал Санька. – Мне опять спать захотелось, а ты не садишься со мной. Сну надоест ждать, он опять уйдет!

– Не нуди. Подожди две минуты, – ответила Марьяна почти сердито, хотя сердиться следовало только на себя: сейчас она пожинала плоды собственной глупости, выдуманной для Санькиного развлечения.

– Что ты пишешь? – не унимался мальчик.