Моя. Под запретом

Наверное, Алек уже начал бредить, начал выдавать желаемое за действительное. Кукушка у него определенно слегка сдвинулась с привычного места.

А дальше Марьяна поднялась со своего места и вышла из ложи.

Алек пристально следил за каждым ее движением. И тоже покинул свои VIP-места.

Понимал одно, что ему нужно быть в другом секторе. И максимально быстро. А еще, без свидетелей.

Сложная задача, если учесть, что одну половину театра оккупировали его люди, а вторую – парни Тахирова. Жесткая ситуация, напряженная. По идее, нужно просто сваливать и не нарываться на конфликт.

– Всем остаться здесь! – не терпя возражений, скомандовал Фальковский.

– Алек Олегович! – предупредительно рыкнул Лева.

Однако Алек уже шагал вперед, интуитивно выбирая нужный маршрут. И казалось, что идет мужчина верно, в правильном направлении. К Марьяше. И знакомый аромат духов стойко витал в воздухе.

Фальковский нырнул в служебную дверь, а там – длинный коридор, ведущий вниз. Последняя ступень привела Алека к резной панеле, через которую пробивался свет. Мужчина споткнулся на ровном месте.

Кретин, чего уж. Без охраны. Без оружия. Бери, да убивай, вычеркивай из списка воротил города.

Глупый поступок. Подставляется ведь, Алек это четко понимал.

Но рукой потянул за хлипкую преграду, открывая ее. А за ней – Марьяша. Напряженная поза, скрещенные на груди ладони. И глазища в пол-лица.

– Ты зачем пришел?! – требовательно, очень тихо прошептала Маша.

Алек закрыл панель за собой. Прислонился плечом к деревянному полотну. И ощутил себя пацаном-школьником, которого отчитывала учительница за какой-то прокол.

– Это ведь опасно! Здесь папина охрана на каждом шагу. Я же просто прикольнулась, когда сообщение писала. Ты же понимаешь! – продолжала шептать Маша, а Алек не двигался. Знал, если сделает шаг в сторону девушки, хрен остановится. У него же руки чесались ее обнять, и каждый нерв трещал как оголенный провод под напряжением.

Фальковский отдавал отчет своим действиям. Да и не самое подходящее место – служебный сортир в театре – чтобы общаться с Марьяной.

Алек все это понимал. Еще и слышал, как за входной дверью ржет и переговаривается охрана Тахирова.

По идее – Алек хотел бы навтыкать парням полные карманы звездюлей, потому что работу свою выполняют через задницу. Нет, радовался, конечно, что беспрепятственно сумел попасть к Марьяше через странные, случайно обнаруженные потайные ходы. Но, твою ж мать!

Кто же так охраняет девчонку? Не проверить толком, есть ли другие выходы. Не убедиться, что в комнате Маша будет в безопасности. Словом, эти мысли превращали Алека в параноика, усугубляя положение.

А потому молча оттолкнулся от стены и приблизился. Маша тут же запнулась на полуслове. Вскинула лицо так, что мужчина мог смотреть в широко распахнутые глаза.

Алек не знал, что ей говорить. Повторить, что будет ждать? Что скучал? Что каждую чертову минуту вспоминает и фантазирует о том, что было и что могло бы быть? Да бред, конечно. Марьяша и без его слов все это понимала. Он читал по ее глазам.

– Александр Олегович…, – пропищала Марьяна, когда Алек осторожно обхватил ее лицо ладонями.

– Не нравится называть меня Алеком? – выдал Фальковский первую мысль, мелькнувшую в голове.

– Алек вам не подходит, – так же тихо прошептала Марьяша.

– А что подходит? – пробормотал мужчина, склоняясь все ниже, медленно сокращая расстояние между их лицами.

А голоса за дверью становились громче. И адреналин заструился по венам.

Потому что Алек знал: он играет с огнем.

Потому что видел, как Марьяша не торопилась отстраняться от него. И привстала на носочки, чтобы быть ближе к нему.

Потому что чувствовал, что в любую секунду все может измениться. Но и отпускать Машу – не собирался. Ему требовалась очередная доза близости с этой девушкой.

– Зови, как нравится, Марьяша, только не «выкай».

– Никак не буду звать, – произнесла вдруг Маша и попыталась шагнуть назад. Алек не пустил, двинулся синхронно, продолжая держать лицо малышки, обхватив ладонями. – Это все неправильно. Бесперспективно. И сложно.

– Марьяша! – с угрозой предостерег Алек, но говорил шепотом, однако и этой громкости хватало, чтобы Марьяна его услышала.

– Марьяна? Все в порядке? – голос охранника донесся из-за двери, Алек даже не пошевелился, сверлил девчонку проницательным взглядом.

– Да, Дмитрий! Я сейчас! – торопливо ответила Маша, а следом одними губами шепнула Фальковскому: – Это был глупый поступок с моей стороны. Но вы же взрослый мужчина, Алек Олегович. Все понимаете. Кто вы, и кто я.

– Замолчи, Марьяша, – потребовал Алек, почти касаясь ртом розовых губ. – Я вижу, как ты на меня реагируешь. Как откликаешься. Тянешься. Чувствую.

– И что? Это гормоны. Простое влечение к взрослому мужчине. Адреналин, – возразила Марьяша, а Алек нахмурился.

Ему не понравились слова Марьяны. Звучало так, будто бы на его месте мог оказаться абсолютно любой мужик. И вот так же, абсолютно любого, Марьяша целовала бы в ответ. Была бы мокрой и влажной для него. Кончала бы, сладко постанывая.