Моя по умолчанию

– Вы бы уже засветились с ним где-то. Или дали бы какое-то интервью. Тебя ж постоянно зовут. Вот сходила бы.

– Ну, посмотрим. До связи.

Отбрасываю трубку и ныряю в призывно раскрытые объятья мужа. Со смехом рассказываю ему все, как есть. Начиная со звонка, который меня разбудил, заканчивая разговором с Галкой.

– Ч-черт. Вот я придурок. Прости. Надеюсь, это по тебе не сильно ударит? – Астахов обхватывает мою щеку ладонью, проводит большим пальцем по губам. У меня совершенно хулиганское настроение. Качаю головой:

– Смеешься? Если уж по кому и может ударить, то это по тебе.

– По мне? – Жорка смотрит на меня с жалостью, как на душевнобольную. Вроде как, ты, видно, девочка, не до конца понимаешь, с каким серьезным дядей связалась.

– Ну, конечно. Меня выставят жертвой сластолюбивого финансового воротилы. Которая поступилась собой ради высшего блага, – закатываю глаза и одновременно с этим втягиваю в рот его палец. Жоркин взгляд тут же мутнеет, наливается тяжестью.

– М-да. Так себе перспективка.

– Есть идея, как этого избежать, – шепчу я и снова касаюсь его языком.

– Какая же? – он надвигается на меня необратимо, нависает сверху, заставляя откинуться на подушки.

– У меня сегодня премьера. Помнишь, я тебе говорила?

– Конечно, – крупные пальцы осторожно поддевают тонкую бретельку и неторопливо спускают ее с плеча.

– Ты же не передумал со мной пойти? Кино, конечно, банальное, для семейного просмотра, тебе не понравится, но…

– Т-ш-ш, мне нравятся все твои работы.

– Так уж и все?

– Кроме тех, где имеются, сама знаешь, какие сцены.

– Те, в которых ты предпочитаешь участвовать? – неприкрыто его дразню и специально ерзаю, чтобы бретелька сползла еще ниже, полностью оголяя грудь. Астахов к ней явно неравнодушен.

– Вот именно, – сипит он. – В главных ролях.

– Я подумала, будет неплохо, если к нам присоединится Егор.

Астахов останавливается, хотя я не на шутку уже завелась. Смотрит на меня так… внимательно.

– Ты ж о премьере, я ничего не путаю?

Бью его кулачком, хотя прекрасно понимаю, что за этой глупой шуткой он скрывает переполняющую его нежность.

– Конечно, о ней!

– Ладно-ладно. Не дерись, – прячет лицо у меня на груди. Щиплет губами тугую вершинку, дует. Меня окутывает чувственный туман, в котором я не сразу различаю его тихое: – Спасибо.

– За что?

– За то, что поладила с моим сыном. За то, что беспокоишься о нем. И не забываешь. Думаю, он придет в восторг от возможности побывать на красной дорожке.

– В отличие от тебя? – не могу не спросить.

– Почему же? Мне все нравится. А ко всему, ты же потом меня как следует отблагодаришь, правда?

– Да я тебе даже аванс выпишу.

– Серьезно?

– Угу. Все, что хочешь.

Почему-то последние слова мы шепчем. На самом деле я догадываюсь, чего Астахову не хватает для счастья. Просто не спешу претворять его желание в жизнь, потому как, смешно сказать, сомневаюсь, что у меня получится. Да-да, я банально не представляю, с какой стороны к нему подступиться. Ведь он, чего уж греха таить – большой. И наверняка балованный этим… другими, более опытными женщинами. А у меня ни опыта, ни практики. Ни-че-го.

– Я хочу, чтобы меня взяла ты.

Астахов откидывается на локтях. Я, широко раскрыв глаза, за ним наблюдаю и, как намагниченная, притягиваюсь – ближе, и еще, и еще. В предвкушении блюда, которого мне никогда до него не хотелось, слюной наполняется рот. В ушах шумит кровь и почему-то насмешливый голос матери.

– Ничего не выйдет! Извини. У меня не получится, – я шарахаюсь в сторону, смотрю куда угодно, но не ему в глаза. Дрожащими руками отвожу от лица щекочущие кожу волосы.

– Хорошо. Без проблем. Ты чего? Эй…

– Я хочу, – оправдываюсь, чтобы Астахов не подумал, будто мне противен. – Правда. Но у меня не выйдет. Я не умею. Это будет плохо. Ты пожалеешь…

– Так. Стоп. Погоди. Я ни к чему тебя не принуждаю.

Я даже себе не могу объяснить, какого черта случилось. Просто иногда (Галка думает, что виной тому отношение моей великой матери) мне в самом деле трудно в себя поверить. И это проявляется как в каких-то глобальных вопросах, так и в мелочах. Вполне вероятно, именно поэтому я столько снимаюсь. Хватаюсь за самые сложные роли и каждый раз думаю, что уж в ней я точно обосрусь. Да-да, я просто жажду быть разоблаченной. Галка орет, что у меня комплекс самозванки, и что мне нужно лечиться. Может быть... Но, черт его дери, довольно трудно отделаться от мысли, что лечиться нужно тем, кто своим восхищением моим несуществующим талантом каждый раз возносит меня все выше.

– Проехали, – шепчу я. – Обещаю, что мы обязательно вернемся к этому вопросу.

– Ты что, правда, ни с кем…

– А зачем мне врать?!

– А бояться зачем? Ты не понимаешь, да, что тебе и делать ничего не нужно? У меня крышу сносит уже осознания того, что я – первый. От одного только этого…

– Рассуждения пещерного человека, – бурчу я, а сама лицо у него на груди прячу и млею.

Стук в дверь звучит совсем уж не вовремя.

– Можно?

– Ну, чего тебе, Гор?

– Там дед пришел. Мы завтракать собираемся.

– Опять дед? Чудеса. Иди, мы сейчас подтянемся.